– Ты уже насладилась этим прекрасным интерьером?
– Давай немножечко выпьем, передохнем, а потом…
– Поедем отсюда. Я вдруг понял, что меня страшно интересует интерьер твоей спальни.
– Алекс!
– Что будешь пить? Только очень быстро.
Они заказали мартини и почти упали за столик. Элси испытывала странное чувство торжества. Оттягивание момента близости возбуждало ее не хуже самой близости. Этот потрясающий, невообразимый, сногсшибательный мужчина хотел ее, хотел так сильно, что она ЧУВСТВОВАЛА это всем своим телом во время танцев, видела в его сверкающих глазах…
– Ты прекрасна, Элси.
– Я лохмата. И еще я вспотела. Ой, дамы об этом не говорят…
– Ты прекрасна именно поэтому. Потому что растрепана, потому что вспотела, потому что говоришь об этом…
С этими словами Алекс медленно вынимал заколки из останков прически Элси, и было это настолько эротично, что она стиснула колени и прикрыла глаза…
Потом она поймала его ладонь и быстро поцеловала кончики пальцев, успев скользнуть по ним языком.
– Прекрати… Я же не железный.
– Мне нравится, когда ты так говоришь. Это заставляет меня думать, что я сексуальна.
– Ты сексуальна, Элси. Ты сексуальна настолько, что я постоянно озираюсь, если ты заметила. Потому что ВСЕ мужчины в этом зале знают, что ты сексуальна.
Они помолчали. Потом она с наслаждением отпила мартини и легко бросила:
– Я рада, что мы вместе сегодня вечером. И будем вместе всю ночь. А возможно – и весь уикенд?
Он ждал этого вопроса. И боялся его.
– Только сегодня, Элси. Мне очень жаль. Завтра я должен вернуться домой.
– О, никаких проблем.
Она была рада, что Алекс распустил ей волосы. За ними удалось спрятать отчаяние.
– Элси, если бы я мог остаться…
– Все в порядке, я же сказала. Будем считать это кратким визитом. Возможно, в следующий раз…
И тогда он попытался разрушить невидимую стену лжи.
– Насчет следующего раза. Понимаешь, дело в том, что… Одним словом, у меня намечается один долгосрочный контракт…
– Я понимаю.
Он ударился в стену всем телом.
– Я больше не вернусь.
Элси чувствовала боль, как от сильного удара. Она знала, что не имеет права на эту боль, но ничего не могла поделать.
– Ты не обязан отчитываться, Алекс…
– Я просто хочу, чтобы между нами все было предельно откровенно. Хочу, чтобы ты просто все знала.
Он смотрел на нее с сочувствием и симпатией, и от этого становилось еще хуже. Элси ненавидела себя за дурацкую фразу про уикенд. Она имела в виду только эти два дня, ничего больше!
Трясущимися пальцами она засовывала в сумочку заколки, отчаянно пряча глаза. Внезапно Алекс протянул руку и крепко сжал ее пальчики.
– Нехорошо получилось. Попробую немного иначе. Мне хорошо с тобой, Элси. Так хорошо, что я сам хочу следующей встречи. Но у меня такой характер. Я нигде не остаюсь надолго. Не даю обещаний и не требую их. Ты должна это знать.
Приложив нечеловеческие усилия, Элси выдавила улыбку.
– Что ж, отлично. Тогда давай с удовольствием и пользой проведем то время, которое у нас еще осталось.
– Хорошо.
Он испытал громадное облегчение – и немедленно устыдился этого. Синеглазая женщина так самоотверженно боролась с разочарованием, с болью – он видел это в ее глазах!..
Элси одним глотком допила мартини. Почему так больно? Ведь она с самого начала знала, что это будет очень короткий роман. Но вот сказано слово: она видит Алекса в последний раз. И сердце готово разорваться от тоски.
Неоновые блики метались по лицу Элси, и она была им благодарна. Так легче скрыть отчаяние. Ничего. Зато она напишет превосходную колонку. Просто замечательную. Возможно, ее даже не пропустят по цензурным соображениям.
В этот момент грянула быстрая, зажигательная музыка, и парень, выскочивший на середину танцпола, гибкий смуглый пуэрториканец, поймал взгляд девушки. Танцующей походкой он подлетел к их столику.
– Можно вас пригласить?
Алекс не успел ничего сказать. Элси рывком поднялась со стула. Она не принадлежит этому мужчине, не принадлежит никому вообще. И вольна делать все, что ей заблагорассудится.
Парень танцевал очень хорошо. Музыка явно жила у него в крови, и теплые руки были сухими и приятными на ощупь. Когда танец закончился, он склонился к уху Элси, благодаря ее за танец, а потом подвел обратно к столику и исчез в толпе. Элси, немного запыхавшаяся, села на место и только сейчас разглядела выражение лица Мистера Широкие Плечи. Алекс был в ярости.
– Что с тобой? Что-то не так?
– Он тебя лапал! И тебе это нравилось!
Элси прищурилась, откинулась на спинку кресла.
– Ты ревнуешь, Алекс?
– Ничего подобного. Просто этот парень мне не понравился. Он нахален.
– Ценю твое мнение, но предпочитаю выбирать сама. Я могу о себе позаботиться.
– Я беспокоюсь за тебя, только и всего. Подобные парни могут быть опасны. Иногда они неправильно истолковывают самые невинные ситуации, особенно, если выпьют лишнего.
– Алекс, я же не в коме. И я не слабоумная. Риск всегда есть, нужно только правильно его оценивать…
Ревность Алекса была приятна Элси. На языке примитивных сигналов она означала: «Ты моя женщина, и я не позволю никому становиться между нами».
Как жаль, что все это закончится завтра утром…
Собаки встретили их радостным визгом и бешеными прыжками. Как будто семья, мелькнуло в голове у Элси.
Даже Малдер соизволил пройтись с выгнутой спиной и приветственно задранным хвостом, а потом два раза потерся о колени Алекса, когда тот присел на корточки.
– Не верю своим глазам. Он никогда в жизни не выходит к моим гостям.
– Наверное, рассчитывает на подарочек в следующий…
Кит прикусил язык. Следующего раза не будет, и уже незачем делать вид, что это не так. Внезапно ему сделалось неуютно. Может, увезти ее в какую-нибудь гостиницу?
Элси почувствовала, о чем он думает, и от этого ей вновь стало тоскливо. Она торопливо обняла Алекса за шею, прильнула всем телом. Завтра будет завтра, а сегодняшняя ночь – ее.
Тело вспомнило все гораздо лучше, чем это сделал бы рассудок. Кровь мгновенно закипела в жилах обоих, и Алекс обнял ее в ответ, провел рукой по спине…
На этот раз все будет совсем по-другому. Они начнут там, где остановились в прошлый раз. И пойдут гораздо дальше.
– Мне нравится вкус твоей кожи.
– А мне – твой язычок.
– Берегись! Я задолжала тебе кое-что, связанное с ним.
– Почему же «берегись»? Я горю от нетерпения…
