носила накануне вечером. Одежда еще не высохла после вчерашней бани, и пятна плесени уже поползли по рукавам и корсажу, но Юджиния этого не замечала. Продев руки в манжеты, она принялась застегивать юбку. – Может быть, и нет никакой связи, может быть, это простое совпадение».
Юджиния обдумывала этот вопрос, заканчивая одеваться. Она действовала сразу в двух направлениях. Просчитывала в уме имена, взвешивала возможности продуманного заговора, рылась в памяти в поисках ключа. И одновременно одевалась и двигалась – спокойно, уверенно, целенаправленно. Оба уровня ее действий шли бок о бок, но каждый сам по себе. Тело двигалось автоматически, машинально – сначала чулки, потом туфли, а ум интуитивно схватывал звуки, картинки, полурасслышанные фразы, чтобы потом кинуть их, как поступают с письмами, в ящик комода.
Потом в ней возобладало разумное начало. «Джордж никогда не станет подвергать опасности свою семью, – говорил ей мозг. – Он желает нам только добра, он нас любит, что бы там ни было». – А эмоциональная сфера подсказывала: «А где ты была? Когда же ты наконец возьмешься за ум?»
Разум парировал:
«Но Джеймс, любит меня, он бы не стал связываться с чем-то у меня за спиной.» – А эмоции оборвали его громким долгим смехом: «Да пошевели ты мозгами. Проснись!»
Юджиния решила не прислушиваться ни к тому, ни к другому голосу. Главное сейчас, найти Поля. С остальным можно разобраться потом. Ружья или машины – должно же быть логическое объяснение, оно имеется всегда.
– Прю, – громким голосом спросила Юджиния, – куда, сказал мой муж, он берет с собой Поля?
– На «Развлечение для джентльменов», миссис. Голос хозяйки удивил ее, как будто говорил кто-то другой.
Юджиния зашнуровала ботинки и, не глядя на Прю, сказала:
– Каким путем они пошли?
– Как, миссис, я, верно говорю, не помню… Прошло уже много времени, и я…
Прю в этот момент начала убирать пеньюар Юджинии и сушить простыни, но ее остановил неожиданно резкий оклик:
– Ну, думай же!
Пеньюар выпал из ее рук на пол.
– Я… – замешкалась Прю. – Я не… Но Юджиния уже встала, сердито бросив:
– Ладно. Когда это было?
– О, рано, мисс! – Прю обрадовалась вопросу, на который могла ответить. – Еще до того, как вы проснулись. Мистер Джордж сказал, чтобы вас не будили…
Прю не успела договорить до конца, как Юджиния бросилась к двери. Лиззи и Джинкс видели, что мать уходит, и почувствовали себя как выброшенные на берег моряки, потерпевшие кораблекрушение. Но не проронили ни слова.
У дверей веранды Юджиния обернулась и отдала последнее приказание:
– Я хочу, чтобы вы все немедленно отправились на корабль. Миссис Дюплесси, Прю, Олив! Все оставьте здесь. Мы пришлем за вещами потом. Я иду искать Поля и разбираться, что тут происходит. Лиззи и Джинкс, никаких вопросов. Делайте, что вам сказано, и все!
В это время Прю вспомнила, куда ушли мужчины.
– На холм, миссис! – крикнула она вслед Юджинии. – Это там будет развлечение. По-моему, они назвали его Джалан.
Подъем на холм Джалан весь зарос лианами. Джорджу приходилось постоянно останавливаться, чтобы высвободить то ногу, то руку. Он обернулся и посмотрел на остальных: на старого мистера Пейна, сэра Чарльза Айварда, молодого Уитни и Риджуэя – и как только им удается выглядеть такими свежими и невымотанными. Даже султан, отягощенный бременем королевских крисов, [46] огромным тюрбаном, множеством одеяний, не казался утомленным и суетливым. Подъем плохо сказывался только на одном единственном человеке – Лэнире Айварде. Он хватался за лианы, словно хотел откусить от них кусочек, отпихивал султанских слуг, когда они хотели поддержать его, и повисал на растущих вдоль тропинки деревьях.
Поравнявшись наконец с Джорджем, он тихо пробормотал:
– Не могу поверить, что вы ввязались в это. Нас там не должно быть. Султан намеревается сразу провести казнь! Сех будет…
Но Лэниру пришлось отстать, так и не закончив своей мысли. Тропинка была слишком узкой для двоих, и султан считал смертным грехом разговор, в котором он сам не участвовал. Сегодня благословлялись только общие для всех разговоры, только то, о чем могла говорить вся процессия. Лэнир вернулся на свое место в колонне и стал ждать случая, чтобы договорить до конца то, что хотел сказать.
Джордж видел, как Лэнир метнулся в кусты, его все больше начинало беспокоить, что Лэнир Кинлок Айвард, раджа-мада и наследник отцовского титула, был явно не в себе. Казни, скажет тоже! Султан никогда не допустит такого, особенно перед гостями. Джордж не мог понять, чего они так паникуют по поводу Сеха или почему Лэнир торопит с обсуждением того, что должен был сделать Огден Бекман, и всего, что связано с заговором свергнуть султана. Да еще так в открытую! Под самым носом у султана. Лэнир может сколько угодно думать, что у малайцев неполноценные мозги, сказал себе Джордж, но это у нашего раджи-мады не хватает шариков в голове.
Размышляя над услышанной неприятной новостью, Джордж старался не отставать от колонны, идти со всеми в ногу. Сообщение выбило его из колеи, если не сказать больше. Ну что прикажете делать?! Ему приходится полагаться на слова человека, у которого вместо мозгов пюре из зеленого горошка, а два других советчика – старые перечницы, от которых нет никакого толку. Продолжая лезть в гору, Джордж ломал себе голову, как ему быть. Тропический шлем на голове раскалился, стал съезжать на уши, налезать на лоб, кожаная лента внутри промокла, вбирала влагу, как губка. К тому же стоило ему поднять ногу, как ботинок обязательно подцеплял какой-нибудь вылезавший на тропинку вонючий куст! Джорджу хотелось вынуть платок и обмахнуться, глотнуть холодной воды и присесть под сосной на каком-нибудь холме в Мэне. «Но
