совершался какой-то ритуал. Его удивило, насколько чистым был металл – серебристым, блестящим и таким острым.
Затем Бекман осторожно снял крышку и положил на пол. Дюжина винтовок «спрингфилд» мирно лежали в своей колыбельке. Они прижимались одна к другой, как спящие дети, – ружейные ложа и стволы, обернутые в клеенку и пергаментную бумагу. Соломенные маты защищали их от любых повреждений, которые мог нанести им корабль или вообще кто угодно. Затаив дыхание, Бекман засмотрелся на них. Винтовки были прекрасны, как живое существо.
Он развернул одну.
– Карабин «спрингфилд», – произнес он, не замечая, что говорит вслух. – Тип A3, абсолютно новая модель этого года. Будет любимым оружием пехотинца. Во всяком случае, так уверяли на заводе в Массачусетсе.
Бекман был склонен верить им. Производители оружия – практичные люди, не какие-нибудь там сопливые поэты, и если они говорят, что то, что он держит в руках, изменит судьбу мира, то кто его знает, может быть, они и правы.
Бекману сказали: «Эта новая модель станет гордостью хорошего стрелка, снайпера, ни одной армии в будущем не обойтись без нее. Винтовка легкая, маленькая, быстро заряжается и, помимо всего прочего, исключительно точная. Мы в Спрингфилде имеем все основания гордиться ею. Все наши испытания показали, что новая винтовка превосходна во всех отношениях. Попробуйте сами, сэр, – настойчиво предлагали Бекману. – Уверены, вы даже не представляете, насколько она мощная, по убойной силе ни с чем не сравнимая, и в то же время так удобно ложится на руку. Другого такого оружия просто нет. Новым здесь, как видите, является размер, мы здесь, на нашем заводе, всегда делали превосходные винтовки, но то, что она укорочена, принесет этой модели славу. Насколько я понимаю, это тютелька в тютельку то, на что вы нацелены. И вот еще, обратите внимание, как без усилия убирается на место штык. Какая прекрасная работа, только полюбуйтесь».
Бекман поднял ствол поближе к свету, любуясь его девственной чистотой, с удовольствием взвесил винтовку на руке и, положив ее на ладонь, сбалансировал, чтобы увидеть, как с ней легко обращаться.
«Да что и говорить, – сказал он себе, – это то самое оружие, которое нам нужно. Только бы Браун справился со своей задачей и научил дикарей пользоваться винтовкой. «План остается планом, пока его не запустишь в действие», – вспомнил он сентенцию Турка, кладя обернутый в клеенку A3 на место, к его ожидавшим своей очереди братьям. «Механизм для плавки руды», – усмехнулся он, обводя взглядом остальные ящики с нанесенными на них красной краской надписями. «Сурьма, добыча руды, открытие нового бизнеса на Борнео молодым Джорджем Экстельмом – смешно подумать!»
Город Кайруан встретил их неимоверной духотой и оглушающим шумом. В мгновение ока не осталось и следа от представлений, которые могли составить себе Экстельмы и все их гости, собираясь на экскурсию и думая о религиозном приюте, тихом прибежище, где правоверные могут помолиться, оставаясь один на один с Богом. Здесь было еще жарче и грязнее, чем на базаре и Энфиде, где они покупали подарки и экипировку для паломничества. На улицах Кайруана кишело человеческое море, толпы фанатиков толкались, пинались, пихались, давились, вопили и кричали дикими голосами. Никуда нельзя было податься, чтобы тебя не затолкали, не перелапали руками, не стали тыкать пальцами, лягать ногами, теснить плечами. Со всех сторон тянулись нищие, не обращая ни на что внимания, пробивали себе дорогу пилигримы, совершающие хадж,[24] нельзя было протянуть или просто освободить из-под одежды руку, чтобы в нее не вцепились уличные торговцы, хватавшие за рукава и подолы одежды. Царившее вокруг столпотворение совершенно ошарашило путешественников, и Юджиния с детьми, и миссис Дюплесси, и доктор Дюплесси, и Прю сбились в кучу, словно старались сделаться маленькими и незаметными.
Один только Джордж был в своей стихии. Он собрал свое растерявшееся войско, призвал его к порядку и отправил запыхавшегося мистера Сурави за портшезами[25] и тележками.
– Такое зрелище! – неистовствовал Джордж. – Мы должны его посмотреть. Правоверные мусульмане, благочестивые, греховодные. Какое зрелище! Такого не увидишь дома на Мейн-Лайн или в «Мерион крикет клабе»! – ликовал он. – Разве я не прав, Браун? Ну разве можно не поинтересоваться, что это за типы? Семь хаджей в Кайруан равняются одному в Мекку и тому подобное. Во всяком случае, так мне сказал Сурави.
После того как лейтенант почти взбунтовался на базаре, Джордж старался делать так, чтобы этот малый понимал, кто здесь босс. Он использовал любой повод, чтобы потребовать от молодого человека внимания. Он вел себя так, словно тот обязан был платить ему что-то вроде церковной десятины, а привычка помыкать людьми только облегчала ему эту маленькую месть.
– Поль, мальчик! – орал Джордж, потирая руки, будто собирался сделать ему самый щедрый в мире подарок. – Ты отправишься со своим папой. Пусть женщины остаются здесь хныкать. А мы с тобой все посмотрим. Мы будем мужчинами!
– Нет, Джордж, прошу тебя, – стала возражать Юджиния. – Ты потеряешь его в толпе. Он еще слишком маленький, чтобы справиться с такой давкой, – Юджиния с ужасом взирала на орду людей, растекающихся по улицам. – Оставь Поля здесь. Пожалуйста. Мы посидим здесь и подождем.
– Ты только послушай свою мать, сынок! Она думает, что все должно быть только так, как хочет она. Извини, Джини, – проговорил Джордж и злобно хохотнул, – на этот раз я не могу не настоять на своем. Хватит, кого-то уже кусала обезьяна. Так, так. – Джордж хлопнул в ладоши, радуясь случаю преподнести еще одну неожиданную шутку. – Кто-нибудь еще готов к приключениям? Лиззи? Джинкс? Есть еще храбрецы, готовые отправиться с папой, или все вы собираетесь просидеть здесь и дрожать от страха в тенечке?
Решение было нелегко принять. У каждого были свои резоны отдать предпочтение Джорджу, а не Юджинии. С миссис Дюплесси все было ясно, хотя соблазн отдохнуть под манящим навесом чуть было не заставил ее отступиться от слова, которое она дала себе. Она ни за что на свете не признается, что на стороне побеждающей стороны ее заставляет остаться личная выгода, нет, ни за что, просто Джордж – хозяин, пригласивший ее в гости. К тому же он такой щедрый и добросердечный человек.
– Конечно же, я поеду, – присоединилась она к хору подобострастных голосов.
Что же касается детей, то для них сделанный выбор был неоднозначным: для Лиззи критерием было не подвести папу, Джинкс боялась огорчить его, а золотым правилом Поля было показывать, какой он большой и как он любит отца. Когда дело доходило до выбора, дети неизменно принимали сторону отца. Мама всегда была с ними, рассуждали они, а папа часто очень занят или вообще недоступен и не замечает их. Поэтому они пользовались любой возможностью показать, что они не пустое место.
Джордж добился своего. С детьми, обоими Дюплесси, Уитни и Прю он отправился в сопровождении исходящего потом мистера Сурави «восхищаться восхитительными видами». Юджиния и лейтенант Браун
