преступника – ладно, я готова смириться, хоть это и унизительно. Но невиновный не должен быть осужден ни при каких условиях!
Гостья произнесла последнюю фразу, словно молитву, со страстью и болью одновременно.
– Спасибо, – неожиданно для себя ответила я.
Она пожала плечами:
– Не за что. По крайней мере пока… а не исключено, что и вообще. Я пришла вас предупредить. Точнее, не вас, а вашу подругу, но к ней обращаться бесполезно. Она и так несильна в логике, да еще влюбилась в Старшинова с первого взгляда. Она мне не поверит. А вот
– Откуда вы обо мне знаете? – уточнила разумная часть меня. Хотя внутренний голос твердил: верь, она искренна!
– Ну, я все же следователь, – усмехнулась Грушко. – Причем, поверьте, хороший. Информацию я добываю быстро и качественно. И, когда мне не дают работать, как надо, я просто… – Она осеклась, махнула рукой. – Впрочем, это мои проблемы.
– Кто не дает? Старшинов? Светлана Петровна? Кто они?
Собеседница замялась:
– Я не хочу называть организацию… не сомневайтесь, очень и очень серьезная. Пара приехала из Москвы, и мой начальник стелется перед Старшиновым так, что становится стыдно. А он – не самый маленький человек.
– Приехали из Москвы? – опешила я.
Как же это? А отношения Старшинова с Женькой? Надеюсь, он ее предупредил? Дело закроют, он уедет, а она дня без него прожить не в силах. Ой, не нравится мне это…
– Да. Убийство Голованова контролируют из столицы. Это естественно… по некоторым причинам. – Поскольку он зять Никоненко, – вставила я, дабы Ирина Николаевна не переживала, что выдает посторонней служебную тайну.
– А, вы в курсе?
– Да. И о его любовнице тоже. Так уж получилось. Она сюда вчера приходила. Ей страшно.
Грушко кивнула:
– Сперва я думала, ей есть чего бояться. Теперь сомневаюсь. Давление, которое на меня оказывают, я связывала с именем министра. Это по крайней мере было бы понятно. Но в данном направлении мне еще позволяют копать, хоть и неохотно. Кислород перекрывают, когда я пытаюсь заняться другим.
– Чем?
– Вашей подругой.
– Так вы ее подозреваете? – вскинулась я.
Собеседница засмеялась:
– Господь с вами, я же не слепая. Меня предупредили – придется работать под руководством Старшинова и во всем ему подчиняться. Мол, присутствуй для протокола, а в расследование не лезь. Не скрою, меня это взбесило, и я решила втихаря перебежать дорогу столичным хамам. Тем более, сноровки у них меньше, чем у меня, это видно невооруженным взглядом. На собственном поле меня не обыгрывал еще никто! Я узнала, во сколько приходит на работу Лищук, и ровно в это время подкинула Старшинову мысль поинтересоваться ее машиной. Понятно было, что он уйдет ненадолго. Следовало за несколько минут, пока мне не начали мешать, изучить характер основной подозреваемой.
– Основной подозреваемой? – повторила я с ужасом.
– Я видела, что Старшинов с нетерпением ждет ее прихода, что большинство его вопросов к свидетелям связаны с нею. Вроде бы логично, но понимаете… слишком много улик. Это как в очко – перебор. Поругалась с шефом, угрожала ему, получила якобы от него, а на самом деле с потерянного кем-то мобильника СМС-ку с приглашением, ее машину видели во время убийства у дверей банка. Еще чудо, что охранник не сдался под давлением и не выдумал, что она мимо него проходила! Старшинов обрабатывал его всеми способами, словно был уверен, что добьется своего. Я ждала, не найдут ли орудие убийства, принадлежащее вашей подруге, – для полного комплекта. Кстати, у нее на рабочем столе стоял подарок – тяжелый бегемот. Она успела унести его домой?
– Нет, – вырвалось у меня. А ведь, не выкини Женька бегемота и не почисти мы память охранника, все было бы ровно так, как говорит Ирина Николаевна! Она, рассуждая логически, восстанавливает действия убийцы… именно убийцы – кому еще есть смысл подставлять бедную Женьку? Однако мерзавец перестарался. Он не предполагал, что наткнется на умного следователя вроде Грушко.
– Вот видите, – кивнула собеседница. – Подарок пропал, а предмета, которым ударили Голованова, не нашли. Легко предположить, что они идентичны. Поверьте, так не бывает! Точнее, бывает у круглых дур. Я нарочно вывела Лищук из равновесия и убедилась – это импульсивная натура, из тех, кто мог убить под влиянием секунды, но никак не приехать специально с данной целью. Однако она не дура и в спокойном состоянии здраво оценивает ситуацию. Будь она виновата, скрывала бы улики, а не признавалась в обстоятельствах, явно говорящих против нее. Не совершала она этого преступления, и все тут! Не ложится оно на нее, или весь мой опыт ничего не значит.
– Конечно, не ложится, – обрадовалась я. – Вы все говорите совершенно верно. Я Женьку много лет знаю!
– Значит, вашу подругу хотят подставить. Это еще в лучшем случае. – А в худшем? – мрачно спросила я. Куда уж хуже-то?
– Начнем с лучшего. Убийца прикончил Голованова и, зная о его ссоре с Лищук, решил свалить вину на нее, вызвав фальшивой СМС-кой на место преступления. В этом случае речь не о киллере, нанятом высоким лицом, а о рядовом человеке.
Я кивнула. Мне самой приходило это в голову. Министры и киллеры не озадачиваются мыслями о нас, мелких сошках, они спокойно делают свое дело. Между тем гостья продолжила:
– Как ведет себя Старшинов? Он интересуется в первую очередь Лищук. Более того – запрещает интересоваться ею мне. Представьте, мне даже кинули кость – разрешили разрабатывать всесильного Никоненко, лишь бы я забыла про вас троих.
– Троих? – не поняла я.
– Я случайно обнаружила, что у него открыты дела не только на Евгению Лищук, но и на Викторию Максимову с Елизаветой Клименковой. Не исключаю, что мой визит к вам отслеживается, и меня сегодня же отстранят от расследования. Поэтому я должна все, что можно, объяснить сейчас. Итак, вариант первый – Старшинов дурак, искренне поверивший, что Лищук – убийца. Но я имела случай убедиться – он весьма и весьма умен. Вариант второй – Старшинов верит, что к убийству причастен Никоненко, поэтому рад найти козла отпущения в лице Лищук. Тогда почему министром мне позволено заниматься, а вами нет? Подумав, я отмела и этот вариант. Есть третий, однако он мне самой до конца неясен. Но боюсь, именно он для вашей подруги – худший.
– Почему? – возразила я. – Женька понравилась Александру Викторовичу, и вполне естественно, он не хочет, чтобы вы ее допрашивали.
Ирина Николаевна горько засмеялась, потом глянула мне прямо в глаза:
– Сколько тебе лет, девочка? Впрочем, не отвечай, я знаю – двадцать семь, и ты не была замужем. Вот когда доживешь до моего возраста, и любимый муж бросит тебя, едва ты серьезно заболеешь и перестанешь влезать в привычные платья, и когда мужчины начнут забывать, какого ты пола… вот тогда у тебя тоже выработается иммунитет против обаятельных красавчиков, и ты научишься оценивать их так же объективно, как остальных людей. Думаешь, за этими синими глазами – бездонная чуткая душа? Ну-ну. Там обычный компьютер. Мощный, современный, почти безупречно просчитывающий варианты, – но компьютер. Чтобы Старшинов, увлекшись, забыл о своих интересах – нет, не надейтесь. Он делает лишь то, что ему на пользу.
– Но они с Женькой… – начала я.
– Тем хуже! – прервала меня Грушко. – Вы не слышали, как он допрашивал охранника, а я при этом присутствовала. Старшинов вел себя так, словно уверен – Лищук заходила в здание, а охранник врет. Вы не слышали, в каком тоне он обсуждал ее с помощницей. Вы не видели дел, заведенных на вас всех. Я видела, слышала, знаю, но понять не в силах. Вы зачем-то ему нужны, и вас загоняют в ловушку. К сожалению,
