Для нас это действительно вид сна. Ты должен идти за мы нас, если можно.
Мартин глубоко вздохнул.
— Ты расстроился? — спросил его Небесный Глаз.
Он покачал головой:
— Нет, не более, чем… Да, я расстроен, — поправил он сам себя. — Ганс, я вижу, абсолютно прав. Все на Левиафане устроено так, чтобы развести нас, смутить нас. Если он прав и в том, что убийцы до сих пор здесь…
— Это будет несчастье, — сказал Небесный Глаз.
— Они уже нам принесли много несчастья.
Хаким повторил послание несколько раз, но Спящая не отвечала. Мартин присоединился к Хакиму, когда тот в очередной раз повторял эту процедуру, слегка прикасаясь пальцами к панели пульта контроля, светящейся в воздухе.
— По-прежнему ничего, — сказал Хаким. — Прежде они отвечали быстрее.
Мартин кивнул.
Выше панели пульта контроля, на фоне тёмной стены кабины висело небольшое изображение Левиафана. На глаза Мартина попался Занавес.
Теперь он не закрывался, а постоянно сохранял песочно-коричневый цвет.
— Что-то изменилось, — пробормотал Мартин. Он указал на Занавес. Лицо Хакима потемнело от волнения.
— Сколько идёт световой сигнал от Занавеса до нас? — спросил Мартин.
— Три часа двенадцать минут.
— Можем мы прокрутить запись назад?
Хаким прокручивал изображение назад до тех пор, пока они не нашли определённый момент, когда планета приостановила свою неустойчивость.
— Три часа назад, — сказал Хаким.
— Что ещё изменилось?
Хаким одно за другим просмотрел изображение планет: Зеркало медленно поворачивалось в тумане, она по-прежнему оставалась идеальным отражателем; края Проститутки коричневели, как поджаренное хлебное тесто, неизвестной природы волосы разлетались в пространстве; Билллиардный Шар не изменился; не поблекли и светящиеся огни Гофре, горящие голубоватым пламенем, как факелы в глубокой пещере.
Они дошли до Гриба-Дождевика, с его необъятной щетиной из «зёрен». Некоторые из «зёрен», казалось, начали отрываться от поверхности — одно… три… шесть… ещё и ещё… На высокой скорости они покидали атмосферу планеты.
— Они атакуют? — взволнованно воскликнул Хаким.
— Непонятно. Пошли сообщение об этом по «ноучу» «Дятлу» и «Борзой».
— Сейчас, — Но буквально через минуту он с удивлением произнёс, — Нет «ноучевой» связи. Они ничего не получили. Я не знаю, где они находятся.
В помещении командного пункта появились Паола и Эйрин.
— У нас неприятности, — сообщил им Мартин, — Хаким, переводи корабль на другую орбиту…
В тот момент, когда Хаким приказывал кораблю отойти от Спящей, сквозь дверь проскользнул Шелковистый.
— Что случилось? — взволнованно спросила Эйрин.
— Точно не знаем, но я приказал убраться отсюда.
— Получен ответ, — объявил Хаким. — От Спящей…
Зазвучал голос Саламандры.
— Четыре из наших миров разрушены, — изображение Саламандры появилось в плоской проекции. Гребень торчал вверх, все три глаза были открыты, после слов раздавался громкий свист, весь его вид выражал тревогу и волнение.
— Мы не знаем, что случилось, — сказал Мартин.
— Это нарушение баланса. Эти миры хрупки, множество жизней в опасности.
— Мы не можем связаться с нашими… — он не мог подобрать обманное слово, его язык был пойман в сети слишком многих условностей. Он просто пристально посмотрел на Саламандру. Гриф-стервятник опять поднял свой гребень и слегка присвистнул.
— Вы — лжецы и обманщики, — сказал он. — Мы в дальнейшем не имеем нужды общаться с вами. — Его голос и изображение исчезли.
— Конец связи, — объявил Хаким и добавил, — До сих пор никак не могу связаться с «Борзой».
Вся команда столпилась на командном пункте, наблюдая за драмой, которая разыгрывалась у них перед глазами в течение получаса.
Три идентичные планеты — Горный Хрусталь Первый, Второй и Третий — резко вспыхнули тёмно- оранжевым цветом, затем красным, затем белым, во временной последовательности соответственно их отдалённости от корабля. Прежде разноцветно-окрашенными поверхности перемешались, как краски в воде, светящиеся пятна поднимались и падали.
— Кто это сделал? — воскликнул Георг Демпси. — Они или мы?
Зерна Гриба-Дождевика вибрировали, как при лёгком бризе. При такой шкале расстояний, даже такое простое движение говорило об расходе огромной энергии.
Мартин с трудом мог соображать в последующем за этим шуме и гаме. Кабина перенасытилась запахами Братьев, жжением взглядов их глаз. Он увидел ползущую за ним верёвку, затем Брата, развалившегося на части. Мартин не мог разобрать кто это был. Шелковистый принялся собирать верёвки, которые висели вокруг, беспомощно болтая щупальцами.
Они даже не знали, являлось ли это воздействием оружия «Борзой» или нет. Было ясно только одно — атакующие нанесли удары по нескольким целям почти одновременно, судя по временным интервалам прибытия информации о пожарах на планетах. Это говорило об «ноучевой» атаке; первым объектом, изменившим свой характер, был Занавес — массивная «ноучевая» станция.
Что же случилось?
— Я знаю, что случилось, — громко сказала Ариэль, будто бы услышав мысли Мартина.
— Что?
— Ганс начал войну, не сообщив нам об этом.
Моментальное чувство ошеломления, как если бы все это случалось с ним и прежде, — Мартин понял, что Ариэль абсолютно права.
Ганс просто использовал их, чтобы отвести внимание от «Борзой».
— Тогда почему мы до сих пор не мертвы? — спросил Мартин. По спине его пошли мурашки в ожидании неминуемой смерти.
Ариэль пожала плечами:
— Дай им время.
Мартин не заметил, как рядом с ними появились мом и Мать Войны.
— Наш корабль находится под непрерывной атакой в течение часа, наши способности противостоять их оружию снижаются. Мы принимаем командование на себя и вызываем суперускорение, — сказал мом.
— У нас нет горючего, — напомнил Мартин.
— Мы сконвертируем столько, сколько сможем.
— Можете вы связаться с другими кораблями?
— Да.
— И с «Борзой» и с «Дятлом»?
— Да.
— Это они атаковали планеты?
— Да.
— Вы знали об этой атаке?
— Нет.
— Но вы должны были знать… Вы обязаны были знать, когда они начнут!
