Очевидно, «Жигули» со всей нашей артиллерией и боеприпасами не смогли пробиться и теперь уже не смогут, так как они, очевидно, усилили охрану скважин – ведь ретрансляторы обнаружины. Очевидно, наш агент схвачен, а русская научная команда ничего не предпринимает либо добровольно, либо потому, что они изолированы. И еще очевидно, что пилотов и экипажи транспортников не слишком радует перспектива многие недели ждать, пока мы все здесь не помрем.
– О чем ты говоришь, Павел? Давай прямо, – улыбнулся Гарабедян. Своей выступающей нижней челюстью он всегда напоминал Мирскому осетра.
– Мы не получаем нужной поддержки.
– Ты веришь, что на Земле началась война – и закончилась поражением?
Мирский покачал головой.
– Я верю, что мы уничтожили их орбитальные станции. Должно быть, отсюда это было неплохое зрелище…
– Павел, есть большая разница между орбитальным обменом ударами и всеобщим уничтожением.
Мирский стиснул зубы и упрямо покачал головой.
– Мы здесь для того, чтобы сражаться и добиться своей цели. В этом весь смысл.
– Спроси замполитов. Мы здесь для того, чтобы распространять идеи социализма и защищать будущее нашего государства.
– Дерьмо, – бросил Мирский, удивленный страстностью майора.
Он ненавидел замполитов. Он ненавидел всех замполитов, где бы ни служил. Майор Белозерский всегда держался позади, отдавая приказы, которые порой противоречили приказам самого Мирского.
– Ну что ж, прекрасно, они уничтожили Землю. Так что нам делать? Прекратить военные действия и – что? Возвращаться домой на пепелище? На сей раз это не маленькая драчка на школьном дворе между героем и хулиганом. Это пылающий череп с костями над всем Северным полушарием!
– Так они утверждают, и Плетнев их поддерживает. Конечно, не надо было ожидать, что нам удастся уничтожить орбитальную защиту и заставить их поднять руки вверх и просить о пощаде.
– Они все продажны, – отрезал Мирский. – Слабые и перепуганные.
– Павел, нужно трезво оценивать факты и их следствия. Не стоит недооценивать врага. Могут ли слабые и отсталые опередить нас почти во всем?
– Ох, заткнись, – простонал Мирский, пряча голову в ладонях. Он посмотрел на сержанта. – Убирайся отсюда, – устало приказал он. – Принеси мне хорошие новости или вообще никаких.
– Так точно! – сказал сержант.
– Жаль, что у нас нет штрафных батальонов, чтобы послать их в первых рядах, как священную жертву, – сказал майор. – Именно так мы выигрывали войны в прошлом.
– Не дай Бог, чтобы тебя услышал Белозерский. У меня с ним и без того достаточно проблем – да и с тобой тоже. Мы не будем трогать мост. Это окончательное решение. И через час мы примем свои меры.
Когда Мирский говорил таким тоном, с ним никто не спорил. Гарабедян слегка побледнел, потом достал жевательную резинку и сунул ее в рот, наслаждаясь сладким вкусом.
Рация Мирского мягко щелкнула. Он включил прием и ответил.
– Товарищ командир, это Белозерский. Зев хочет говорить с вами… лично.
Мирский выругался и ответил, что будет немедленно.
– Кажется, новые потери, – сообщил он Гарабедяну.
После двадцати шести часов патовой ситуации результаты разведки были доставлены на временный командный пункт Герхардта. Лейтенант, который проводил разведку, человек с тонкими чертами лица и глубоко посаженными глазами, говорил медленно, растягивая слова в манере, характерной для уроженца Аппалачей.
– Мы обнаружили все их позиции и сосчитали людей. У них около шестисот человек, которые живы и передвигаются, насчет еще ста мы не уверены. Они потеряли многих старших офицеров – один генерал ранен или мертв, несколько полковников погибли. Остается один полковник во второй камере и два подполковника и полковник в первой. У них могут быть другие генералы – мы слышали переговоры по радио о Зеве, Леве и Неве. Некоторые из нас считают, что речь идет о трех генералах.
– Вы можете опознать их? – спросил Лэньер.
– Нет, сэр. У них нет нашивок с фамилиями. Но мы думаем, что некоторые члены русской научной группы могли бы кое-кого узнать. Их войска очень хорошо обучены, с большой долей космической подготовки, и, возможно, у них есть знакомые среди космонавтов научной группы.
– У вас есть фотографии офицеров? – спросил Герхардт лейтенанта.
– Да, сэр, большинства из них. Достаточно четкие. Несколько хороших снимков в профиль.
– Покажите их членам русской научной группы и выясните, могут ли они помочь. Гарри, я думаю, вам следует взять на себя роль посредника. Мы поговорим с Притыкиным из русской команды – он достаточно порядочный человек. Мы позволим одному из транспортников состыковаться с нами – тому, на борту которого находится Плетнев. Если он или Притыкин смогут связаться со своим руководством по радио и если мы сможем организовать встречу, возможно, это поможет больше, чем просто голос разума.
– Посреднику надо говорить по-русски, – заметил Лэньер.
– Кто-нибудь из наших сможет помочь. Римская, или этот немецкий лейтенант, Рудольф… как его… Егер.
– Римская – это хорошо, но его знаний может не хватить на дипломатические нюансы. Егер будет
