— Неужели? — Было больно, но она поставила китайскую куклу на полку и стала поправлять ей фату. — Ты всегда был проницательным, Джейсон, но тебя долго не было. — Она оглянулась, и в ее глазах больше не было волнения или твердости. Они были просто холодны. — Слишком долго. Мы с Томом развелись восемь лет назад. Последнее, что я о нем слышала, — он живет в Лос-Анджелесе. Видишь ли, ему тоже не нравятся маленькие провинциальные городки. Как и девушки из этих городков.
Он не мог точно сказать, какие чувства шевельнулись в его душе, поэтому отмел их прочь. Горечь была проще.
— Видимо, ты сделала неправильный выбор, Фэйт.
Она снова рассмеялась, но ее пальцы скомкали вуаль.
— Видимо.
— Ты не дождалась. — Джейсон произнес эти слова, прежде чем сумел остановиться. Он ненавидел себя за это. И ее тоже.
— Ты уехал. — Она медленно повернулась и скрестила руки на груди.
— Я сказал, что вернусь. Я сказал, что пошлю за тобой, как только смогу.
— Ты ни разу не позвонил и не написал. Три месяца я…
— Три месяца? — Разозлившись, он схватил ее за руки. — После всего, о чем мы говорили и на что надеялись, три месяца — это все, что ты могла мне дать?
Она бы отдала ему всю жизнь, но у нее не было выбора. Стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно, она посмотрела ему в глаза. Его взгляд был все таким же: напряженным, нетерпеливым.
— Я не знала, где ты был. Даже об этом ты не дал мне знать. — Она отошла от него, потому что притяжение было таким же сильным, как всегда. — Мне было восемнадцать, а ты уехал.
— А Том был рядом.
Она вздернула подбородок.
— А Том был рядом. Прошло десять лет, Джейсон, ты ни разу даже не написал. Почему сейчас?
— Я спрашиваю себя о том же, — пробормотал он и ушел, оставив ее одну.
Ее мечты всегда были слишком причудливыми. Будучи ребенком, Фэйт рисовала в своем воображении белых коней и стеклянные туфельки. Живя в бедной семье, где гордость могла быть лишь в мечтах, она ежедневно сталкивалась с реальностью, поэтому мечтала не только ночью, но и днем.
Она влюбилась в Джейсона, когда ей было восемь, а ему десять, и она храбро сражалась с тремя мальчишками, которые закидывали ее снежками. Досталось всем троим. Фэйт все еще вспоминала об этом с чувством удовлетворения. Но именно Джейсон пришел, чтобы спасти ее. Она хорошо помнила, как мальчишки бросились врассыпную. Он был худеньким, а его куртка была ему велика и протерта на локтях. Она помнила его глаза темно-карего цвета под раздраженно нахмуренными бровями, когда он посмотрел на нее. Его светлые волосы покрылись снегом, а лицо раскраснелось. Она посмотрела ему в глаза и влюбилась. Ворча на нее, он рывком помог ей подняться на ноги и отругал за то, что она вечно попадает в неприятности. Затем величавой походкой удалился, засунув руки без перчаток в карманы своей слишком большой куртки.
Все детство и юность она не смотрела ни на одного другого мальчика. Конечно, порой она притворялась, что ее кто-то интересует, надеясь, что это заставит Джейсона Ло заметить ее.
Когда ей исполнилось шестнадцать, и мать сшила ей платье для весенних танцев в городском клубе, он ее заметил. Как и несколько других парней, и Фэйт отчаянно флиртовала, имея в голове лишь одну цель: Джейсон Ло. Мрачный и дерзкий, он наблюдал, как она танцует с одним парнем за другим. Она была уверена в этом. И, удостоверившись в этом, она бросила прямой взгляд в его направлении, прежде чем выйти на улицу. Он пошел за ней, как она и надеялась. Фэйт притворилась искушенной в любовных делах. Он был резок с ней. И проводил ее домой при свете полной луны.
После этого у них были и другие прогулки: весной, летом, осенью, зимой. Они любили друг друга, как умеют любить только в юности, — безрассудно, беззаботно, невинно. Она рассказывала ему, что хочет иметь дом и детей, кружевные занавеси и китайский чайный сервиз. Он говорил ей о своей страсти к путешествиям, чтобы увидеть мир и описать его. Она знала, что в маленьком городе он чувствовал себя, как в ловушке, связанный отцом, который не давал ему любви и вселял мало надежды. Он знал, что она мечтала о тихом доме, где в комнатах будут стоять цветы в хрустальных вазах. Но их тянуло друг к другу, и эти желания сливались в одну общую мечту.
И однажды летней ночью, когда воздух был напоен сладким ароматом зелени, они перестали быть детьми и потеряли невинность.
— Мама, ты опять замечталась.
— Что? — Фэйт повернулась, ее руки были по локоть в мыльной воде. Дочь стояла в дверях кухни, под самый подбородок закутанная во фланелевый халатик. С только что причесанными волосами и отмытым до блеска лицом она была похожа на ангела. Но Фэйт знала, каким чертенком она может быть. — Да, наверное, замечталась. Ты сделала домашнее задание?
— Да. Зачем делать домашку, когда вот-вот начнутся каникулы.
— Не начинай.
— Ты сердишься, — заявила Клара, покосившись на вазочку с печеньем. — Тебе надо пойти на одну из твоих прогулок.
— Только одно, — разрешила Фэйт, легко разгадав намерения дочери. — И не забудь почистить зубы. — Она подождала, пока Клара копалась в вазочке. — Ты видела мужчину сегодня днем? Высокого мужчину со светлыми волосами?
— Угу. — С набитым печеньем ртом Клара повернулась к матери. — Он шел к нашему дому, и я направила его в магазин.
— Он… сказал тебе что-нибудь?
— Неа. Сначала он посмотрел на меня как-то странно, как будто уже видел меня раньше. Ты знаешь его?
Ее сердце снова забилось в нормальном ритме, пока она вытирала руки.
— Да. Раньше он жил в нашем городе.
— Джимми понравилась его машина. — Она гадала, сможет ли заболтать маму, чтобы стащить еще одно печенье.
— Пожалуй, я и правда пойду прогуляюсь, Клара, но хочу, чтобы ты отправлялась в постель.
Услышав этот тон, девочка поняла, что печенья не получит.
— А можно я посчитаю подарки под елкой?
— Ты уже десять раз их считала.
— А вдруг там новый появился.
Смеясь, Фэйт обняла ее.
— Вряд ли. — Она ухмыльнулась и повела Клару в зал. — Но, если ты еще раз пересчитаешь их, хуже не станет.
Воздух был морозным, когда она вышла на улицу, и вот-вот должен был пойти снег. Не надо было запирать двери в городе, где она всех знала. Плотнее закутавшись в свою куртку, она оглянулась на окно второго этажа, где спала ее дочь. Благодаря Кларе в доме не было холодно, а в жизни — пусто, хотя и то, и другое было вполне возможно.
Она оставила гирлянду на елке включенной, и огоньки бросали на двери радужные отблески. 'Четыре дня до Рождества, — подумала она, — и магия этого праздника снова придет в дом'. Оттуда, где она стояла, город выглядел красивым, как на почтовой открытке: мерцание огней, украшенная звездочками елка на городской площади, включенные уличные фонари. Она чувствовала запах дыма из труб и аромат хвои.
Кто-то мог бы найти это слишком консервативным, другие — скучным. Но Фэйт сделала этот город домом для себя и своей дочери. Она подстроила жизнь под себя и была довольна ею.
Никаких сожалений, пообещала она себе, бросив последний взгляд на окно спальни дочери. Она абсолютно ни о чем не жалеет.
Пока она шла, поднялся ветер. На Рождество будет снег. Она чувствовала это. Она с нетерпением ждала праздника, больше не оглядываясь на прошлое.
— Все еще любишь прогуляться?
