увлек Йона за собой в центр освещенного свечами круга. Там они встали по обе стороны кафедры и молча наблюдали за появлением все новых и новых членов Ордена. Лицо каждого из них скрывал капюшон, и Йон чувствовал себя среди прочих голым. Лишь он один в своей черной мантии был виден всем и прекрасно узнаваем.
По мере прибытия в читальный зал участники церемонии обступали их все плотнее и плотнее. Временами Йону казалось, что он видит женщину из вестибюля, которая показалась ему похожей на Катерину, однако всякий раз нечто в ее походке или манере держаться говорило ему, что он, по-видимому, ошибся.
Несмотря на большое скопление народа, никто не решался произнести ни слова. В полной тишине было слышно, как один из охранников закрыл двери зала. Сложив руки за спиной, он встал перед дверью.
Это послужило сигналом Ремеру, который взошел на кафедру. Она возвышалась над полом на метр, и взгляды всех присутствующих сразу же оказались прикованы к нему.
Кашлянув пару раз, Ремер начал свою речь. Говорил он на латыни. Йон узнал отрывок из хроники Ордена, который читал ему Поуль Хольт. Тот объяснил, как помнил Йон, что это — аутентичный параграф устава Ордена, в котором перечислялись его цели и задачи. Текст также содержал призыв ко всем членам организации всегда стремиться к совершенствованию своих способностей и сохранению их в тайне для непосвященных. Кроме того, в параграфе восхвалялся их дар и утверждалось святое предназначение членов Ордена играть роль пастырей, ведущих за собой невежественное стадо овец — всех тех, кто этим даром не обладает.
Не понимая слов, произносимых Ремером, Йон принялся всматриваться в фигуры окружающих. Он понял, что они знают этот текст досконально. Обратив лицо к Ремеру и глядя на него, каждый поднял голову так, что Йону стали видны их губы: в большинстве своем Чтецы повторяли произносимые Ремером слова. Лишь один человек не обращал на оратора никакого внимания — он в упор смотрел на Йона. Стоял этот человек всего лишь в третьем ряду от Йона, однако из-за низко надвинутого капюшона рассмотреть лицо его было невозможно. И тем не менее Йон не сомневался: незнакомец пристально его рассматривает.
Сердцебиение у Йона участилось. Да нет же, это не могла быть она. Человек медленно поднял голову и, как и прочие, посмотрел на Ремера. Нижняя часть лица постепенно выплыла из тени. Узкие губы изогнулись в лукавой улыбке.
А на подбородке Йон разглядел небольшой шрам. Точно такой же был у Катерины.
39
Катерина была убеждена, что Йон ее заметил. Первый раз это произошло еще в вестибюле, и Йон ей кивнул. Что это означало? Что он готов был увидеть ее, ждал этого или же просто поприветствовал, спутав с кем-то из своего нового окружения? Когда Катерина вслед за остальными шла в читальный зал, сердце ее колотилось. Ведь если он действительно узнал ее там, в вестибюле, то мог выдать в любой момент. Тем не менее, когда Катерина оказалась в читальном зале, волнение ее улеглось. Девушке показалось, что с прошлого ее посещения энергии в библиотеке скопилось еще больше. Быть может, этому впечатлению способствовала нынешняя обстановка: свечи, мантии, большое количество собравшихся людей. Как бы там ни было, присутствие в воздухе сгустившейся энергии ощущалось едва ли ни физически.
Во второй раз Йон обратил на нее внимание после того, как Ремер взошел на кафедру и принялся вещать, читая какой-то текст на латыни. Не понимая ни слова, Катерина сосредоточила все свое внимание на Йоне. Он стоял возле кафедры; его настороженный взгляд скользил по фигурам присутствующих, как будто Йон хотел отыскать кого-то между ними. Капюшон его мантии не был полностью опущен, и девушка видела большую часть лица Йона. Когда взгляд его дошел до нее и замер, Катерина это сразу заметила. Пульс ее участился. Еще совсем недавно эти самые глаза смотрели на нее с любовью и нежностью. Теперь же в них застыло выражение сомнения и недоверия.
И все же надежды ее не угасли. Сомнение было гораздо лучше, чем та явная ненависть, которую ей довелось испытать на себе в начале дня на рыночной площади. А может, Хеннинг был прав и их встреча пробудила в Йоне ответную реакцию? Мысль об этом вызвала слабую улыбку у Катерины, она попыталась отвлечься и переключила свое внимание на вещающего Ремера.
Тот, несомненно, заряжал текст, который читал, но поскольку Катерина ничего не понимала, то не ощущала никакого воздействия. Чего нельзя было сказать о ее соседе — полном господине в облегающей его тело мантии, — который вскоре после первых слов, произнесенных Ремером, начал слегка раскачиваться из стороны в сторону. Время от времени он энергично кивал в такт отдельным фразам текста. Катерина осторожно огляделась и заметила еще несколько человек, которые вели себя схожим образом, однако в своем большинстве собравшиеся, как и она сама, оставались неподвижными и лишь прислушивались к вещанию.
Катерина попыталась сосредоточиться на том, как Ремер пользовался своим даром. Он был умелым вещающим, быть может, даже превосходил своими способностями самого Луку. Его воздействие на аудиторию было ровным и непринужденным и в то же время мощным. Все это было похоже на то, как легкое дуновение порождает в итоге целый ураган. Когда Катерина сконцентрировалась, она поняла, за счет чего это происходит. Многие присутствующие вещающие сфокусировали свои способности и сообща помогали Ремеру вещать. Это было довольно нелегко, ибо предполагало полное единство всех участников в понимании текста. Мгновение колебания или же малейшая ошибка могли привести к тому, что иллюзия рассеется. Катерина знала, насколько это трудно, по своим занятиям в группе улавливающих. Однако здесь все были предельно сосредоточены и действовали очень уверенно.
Когда Ремер прочел последнюю фразу, все присутствующие хором ее повторили. Оратор взглянул на свою аудиторию, коротко кивнул и покинул кафедру. Катерина видела, как он перекинулся парой слов с Йоном, после чего тот взошел на освободившийся помост. Обступавшие Катерину люди беспокойно задвигались. Неизвестно было, что именно им рассказывали о Йоне заранее, однако все, казалось, чего-то ждали и слегка нервничали.
Воспользовавшись возможностью, Катерина сделала несколько шагов назад. Если Йон сказал о ней Ремеру, ей следовало вести себя осторожнее. Однако Ремер спокойно стоял возле кафедры; при этом ничто не указывало на то, что он чем-либо встревожен или особо насторожен.
Из глубины зала ближе к кафедре выдвинулась группа примерно из десяти человек. Каждый держал в руках черную книгу. Они раскрыли книги, после чего с ожиданием подняли глаза на Йона. Катерина увидела, что остальные присутствующие, у кого также были подобные книги, сделали то же самое.
Йон откашлялся и начал читать.
Стоило Йону приступить к чтению, и он сразу же ощутил приятную дрожь, как будто тело его погрузилось в горячую воду. Он чувствовал, что его окружают силы, дружно поддерживающие и улавливающие его вещание, помогающие ему и послушно несущие в том направлении, которое было им выбрано. Казалось, что пропитывающая книгу энергия соединяется с мощной заряженностью читального зала и все эти силы находят безусловную поддержку в присутствующих в библиотеке улавливающих. Помощь, оказываемую ему Патриком Веделем, Йон ощущал почти физически — как тяжелую, уверенную руку, лежащую у себя на плече. Рука эта сжимала плечо чуть более настойчиво, чем во время их совместных упражнений, однако Йон отнес это на счет сопутствующего процедуре волнения.
Поначалу Йон читал медленно, в ровном темпе, чтобы дать возможность всем чтецам уловить ритм; когда к его чтению присоединились обступившие кафедру вещающие, он ощутил всплеск энергии. Предварительно вместе с Ремером и Поулем Хольтом они подробно разбирали, каким образом должен протекать сеанс, какие фазы следует пройти, чтобы добиться максимального эффекта. Важно было не оказывать излишнего давления в самом начале, дать время всем попасть в ритм читаемого текста и сфокусировать на нем свои мысли. Однако сказать это было гораздо легче, чем сделать. Присутствие среди собравшихся Чтецов человека в мантии и капюшоне, надвинутом на глаза, в котором, как казалось Йону, он узнал Катерину, мешало ему сосредоточиться. Действительно ли то была она или просто-напросто
