— Недолюбливаю я наших молодых девчонок, — сказал он как-то.
— Почему? — заинтересовался Теодор.
— Заносчивы не по качеству, до надменности.
— Разве не этого ты хотел? — спросил Теодор.
Борис тогда промолчал. А по поводу Серегиных амурных дел? Про Африку мы не спрашивали, а в Димоне… это, знаете ли, грустная история.
— Пусть и грустная. Все равно хотим знать. Без этого — нет повести о шпионах, так и знайте!
— Хорошо. Право, вынуждаете. Дайте только подумать немного, с чего начать.
— Думайте.
— Вам случалось когда-нибудь наблюдать, проезжая вдоль высоковольтной линии, такую машину с длиннющей рукой с вечным изгибом в локте, которая поднимает человека едва ли не в самое небо, туда, где крепятся высоковольтные провода к кроне железного монстра?
— Случалось — наперсток в небе, а в нем мальчик-с-пальчик, да и тот будто в масштабе 1:10.
— Вот именно. И вот когда этот наперсток, наконец, начинает спускаться на землю, а в нем мальчик с пальчик (наш Серега в данном случае), живой, невредимый вопреки всем страхам. Что, вы думаете, происходит с ним?
— Неужели кончает?
— Именно.
— Какой ужас!
— Что делать, шпион редко сам выбирает себе легенду. У Сереги такая была легенда — работник Электрической компании.
— Так что же, он вот так, мокрый, спускался вниз?
— А помните, в дни нашей молодости были такие плавки на пуговицах, расстегивались на боку? Очень удобно для переодеваний прямо на пляже: мокрые слегка обжал на себе, надел поверх другие, сухие, а эти расстегнул сбоку и стянул с себя быстро по одной ноге.
— Как же, помним, это было гораздо элегантнее, чем обматываться полотенцем и под ним производить совершенно бабьи манипуляции.
— Вот такие плавки выдает Электрическая компания всем, кто работает в небе на высоковольтных линиях. Так что на землю спускался Серега уже сухим, а пакет с плавками был у него в кармане. А вы думаете, зря платят в Электрической компании приличные зарплаты? У них сложные условия труда.
— Значит, такой секс уготован был русскому шпиону в Еврейском Государстве? И ведь, наверное, обслуживал Серега в день не один такой электрический столб?
— Не один.
— Не стыдно вам за ваше государство?
— Стыдно, еще как стыдно! Но ведь не мы загнали его высоковольтным электриком в Димону шпионить неизвестно за чем. Мы же, напротив, вытащили его оттуда, помогли перебраться в Тель-Авив, в Шхунат-Бавли, там нет высоковольтных столбов, и работа у него теперь скорее аналитического характера.
МУРКА
Полковник Громочастный полученным донесением был доволен.
— Ну, насчет порчи бритв вы нас не учите, пожалуйста, работе с клиентом, — нахмурился он. — А ракеты мы продаем в точном соответствии с международным законодательством, а там — не наше дело. И нечего намекать! Еще бы автомат Калашникова вспомнили! Ну и что, что им пол-Африки перекосили! Не мы перекашивали! Сказано: автомат в руках у Маугли! Что еще им можно делать, как не косить других Маугли? Чтобы сено косить, есть другие орудия, мы их не производим на экспорт, у нас их не покупают, и Серега по ним инструктаж проводить не обучен. Да и сами вы уже биты не раз по рукам американцами вашими за торговлю оружием с Поднебесной. Эх, Серега! Спас я тебя от СПИДа африканского, а от СПИДа сионистского, боюсь, уберечь не сумею. А не стоят ли за этой кислотой в бритве ШАБАК с Мосадом? — подъехал опять полковник к третьему пункту. Нет, решил он, не чувствуется здесь рука еврейской спецслужбы, это, пожалуй, кто-то из женщин изощряется в выдумках. Зато чувствуется рука Теодора. Насчет эротических бесед мы догадывались, но точно не знали, а насчет кастрации и дамских романов — это существенно, тут, похоже, проболтался Теодор, не утерпел, распустил павлиний хвост.
О Господи! Читатель! Как же автору стыдно признать, что прав полковник! Как неловко сознаться!
Не поговорить ли нам о чем другом? О возрожденном очаге! О собравшемся в родовых землях народе! О бессмертном языке Великой Книги, вновь шипящем пророчества и хрипящем откровения над Иудейскими горами и Изреэльской долиной, над холмами желтыми Иудеи и холмами зелеными Галилеи, над гладью и волнами Генисаретского озера, вдоль унылой Аравы, над обрывами каньонов, чье дно дальше, нежели другой берег Днепра, на извилистых спусках к Мертвому морю, где застыл акт Творения в причудливых и безжизненных формах!
Увы! Ниоткуда не ждем избавленья. Да! Сыграла «Брамсова капелла» «Мурку» без единой фальшивой ноты!
О тщеславие! Сколько горя ты приносишь моему народу! О бедный народ: с лихим языком и слабыми корешками произведен ты на свет Божий! Нет, не деньги — соблазн и погибель евреев! Что деньги? Приход-расход, средство! Тщеславие — вот истинный капкан для нас! Не удержит журналист сор в избе, вынесет, раструбит на весь мир о прелюбодее на троне, о ворах-министрах! Генералы наши не блюдут военные тайны, и даже полиция, святая святых власти народной, раструбит раньше первого петуха о пойманном негодяе. Да ведь и негодяй — из той же колоды: объявится, растреплется подружкам, в то время как другой, невинный бедолага, за его вину уже лет пять отсидел. И бедолага этот — туда же: сразу — хлоп! Мемуары! «Годы в тюрьме без вины». Тираж, гонорары!
Да были бы Соседи чуть (нет, не умнее, они и так неглупы) повнимательней, уж они бы постарались, обихаживали бы славного еврейского петушка, лили бы ему елей в уши, восхищались бы его великим умом, красотой шестиконечного гребня. И в подходящий момент… видели ли вы когда-нибудь работу резника? Как общается он с петушками и курочками? Достанет из-за спины острый ножичек — чик! И нет евреев на Ближнем Востоке. Но теперь уж, пожалуй, поздно. Предупрежден нами еврейский народ! И если числит себе в заслугу что-нибудь автор, то, конечно, строки эти, подобно римским гусям пробуждающие еврейский народ перед лицом смертельной опасности. Да только услышит ли, захочет ли услышать?
Или, видно, как уж начал он с болтовни да с пергаментов, наплодил идей и пророчеств, мировых религий и чудных теорий, долженствующих исправить Творение Божье, так и закончит с поднятыми к небесам руками и вопиющими в пустыне устами. Уж не избрал ли тебя и впрямь Всевышний в пример и предостережение другим народам: не суесловьте! не предавайтесь великому соблазну тщеславия! Слышишь ли ты меня, о, мой народ? Не слышит, вещает…
ПУТЕШЕСТВИЕ С АРКАДИЕМ
Отпуская Серегу в путешествие с педантом и сухарем Аркадием, человеком к тому же малоразговорчивым, Теодор строил предположения, что из этого может выйти, но так и остался в недоумении.
Аркадий же решил рассказать Сереге о внутриеврейских национальных и социальных противоречиях. На эту мысль натолкнуло его воспоминание о недавнем заседании Кнессета Зеленого Дивана, посвященном сталинской статье 1913 года «Марксизм и национальный вопрос». (Есть нечто жутковато-заманчивое в том, чтобы касаться щупальцев чужих планов почти столетней давности на твое настоящее и будущее.)
— Эта работа Сталина, — сообщал тогда Теодор о своих впечатлениях от прочитанного, —
