смехом и радостными возгласами.
Веселье царило и несколько часов спустя. По мнению Ивейны, особенно бурно радовались рабы и кухонная прислуга, на чью долю достались остатки свадебного угощения. Эгиль сразу же после окончания церемонии удалился к себе, Торольв уехал к матери, а лицо Гуннхильд стало еще кислее обычного.
От мысли, что ей придется жить под одной крышей с этим злобным созданием, на глазах девушки выступили слезы. Расстроенная, она отхлебнула эля и в сердцах швырнула рог для питья на стол.
Рорик накрыл ладонью ее руку.
– Не волнуйся так, милая, – пробормотал он. – Я не собираюсь тебя обижать.
Ивейна окинула его гневным взглядом. С тех пор, как Эгиль, Торольв и еще один ярл, срочно приглашенный с соседней фермы, объявили их мужем и женой, Рорик обращался к ней с нежностью и терпением. Наверное, думает, что уже добился своего, – мрачно решила девушка.
– Да хоть бы и собирался, – буркнула она в ответ. – Все равно я тебя к себе не подпущу.
– Ты ничего не забыла? – проворчал Рорик. – Мы женаты.
– Несколько слов над чашей с элем не сделали меня твоей женой.
– Гм. – Он отпустил ее руку и встал. – Думаю, мы продолжим этот спор в другом месте.
Ивейна тут же вскочила на ноги.
– Не знаю, как тут у вас принято, – сказала она, стараясь, чтобы в ее голосе не было мольбы. – Но я хотела бы побыть в одиночестве.
Рорик склонил голову.
– Это в наших обычаях, леди. Женщины отведут тебя на брачное ложе. – Он дал знак женщинам и смущенно умолк, коснувшись ее руки. – Жаль, что так получилось, малышка, но среди них будет Гуннхильд. Если бы я запретил жене моего отца приближаться к тебе, это расценили бы как ужасное оскорбление.
– Я понимаю, – чопорно ответила Ивейна. И опустила глаза.
Рорик глядел ей вслед уверенным взглядом хищника, знающего, что его жертва обречена. Гуннхильд и две другие женщины вывели ее из зала и проводили в маленькую спальню. Ивейна сразу же поняла, что выбраться отсюда можно только через дверь. Единственное окошко, такое же, как в зале, оказалось слишком маленьким.
Девушка взглянула на постель, освещенную масляным светильником. Огромная кровать занимала почти всю комнату, оставляя лишь узкое пространство в ногах и с одной стороны. Ивейна вспомнила видение, которое явилось к ней на корабле, и по ее спине пробежали мурашки.
– Тебе наверняка не терпится занять мою спальню и завладеть ключами от кладовых, – со злостью прошипела Гуннхильд, закрывая за собой дверь. Сморщенная старуха, вошедшая вместе с ней, направилась к Ивейне, чтобы помочь ей раздеться. Еще одна женщина осталась снаружи. – Но вам с Рориком придется подождать.
– Мне ничего от вас не нужно, – искренне ответила Ивейна. Она отпрянула, когда скрюченная, похожая на птичью лапу, рука потянулась к одной из ее фибул. – И я предпочту раздеться сама или с помощью Анны.
– Какое неуважение, – фыркнула Гуннхильд. – Негоже англичанке сопровождать невесту Рорика на брачное ложе, не так ли, Ингрид? Только достойные доверия свидетельницы могут подтвердить, что ты девственница и что никто, кроме Рорика, не входил в эту комнату в брачную ночь. Будем надеяться, что утром он ни о чем не пожалеет.
Старая карга пронзительно рассмеялась.
– Оставайтесь здесь, если хотите, но я разденусь сама.
– Как пожелаешь. У меня нет желания прислуживать твоей светлости. – Как только Ивейна начала освобождаться от одежды, Гуннхильд издала презрительный возглас: – Ты только взгляни на нее, Ингрид. Я всегда говорила, что англичанки костлявые и слишком худые. Эта и сына-то выносить не сможет, даже если Рорик успеет ее обрюхатить.
– Он что, снова уедет? – вырвалось у Ивейны. Сгорая от стыда, но стараясь не выдать своих чувств, она нырнула под медвежью шкуру. Постель оказалась на удивление мягкой.
– Конечно. – Гуннхильд окинула ее насмешливым взглядом. – Как ты думаешь, неужели Рорику понадобилось восемь лет, чтобы отомстить двадцати, пусть даже тридцати мужчинам? Я уверена, что его месть давно свершилась. Просто он уже не может жить без набегов, и теперь потребуется нечто большее, чем твои жалкие чары, чтобы удержать его в Эйнарвике. Вот тогда и посмотрим, кто здесь хозяйка.
Дверь тихо закрылась за двумя женщинами.
Как только ключ повернулся в замке, Ивейна спрыгнула с кровати и выхватила нижнее платье из кучи одежды, оставленной Ингрид на крышке сундука. Тонкая рубашка еле прикрывала колени, но в ней девушка почувствовала себя гораздо менее уязвимой.
Что же ей делать? Сопротивляться? Безмолвно покориться? Дать волю желанию, которое нарастало в ней с каждым прикосновением Рорика? Утверждать, что они не женаты, бессмысленно. Что бы она ни сказала, Рорик считает себя ее мужем. Но как же отсрочка, которую он ей обещал? Как она могла лучше его узнать, если оказалась в брачных покоях через считанные часы после высадки?
Почему это так важно для меня? – размышляла Ивейна, сидя на кровати. – Зачем бороться с собой? Разве у женщины есть выбор? Пять лет назад я готова была исполнить свой долг перед Сьюлином, хотя боялась его до безумия. Почему же теперь меня бросает в дрожь от одной только мысли о брачной ночи?
– Дура! – воскликнула она, вскочив на ноги. Неужели она готова сдаться, уступить своему любопытству и его страсти?
Ивейна принялась расхаживать по узкому проходу в ногах кровати.
– Дело не в этом, – бормотала она. – Важно то, что он видит во мне. Он перевернул вверх тормашками всю мою жизнь, а теперь ждет, что я безропотно ему подчинюсь. Я не позволю ему овладеть моим телом и разбить мое сердце. Я не…
О, Боже!
Ивейна резко остановилась, глядя перед собой невидящими глазами. Ее легкие горели от нехватки воздуха. Она застыла на месте, чуть дыша, не в силах шевельнуться, осмысливая открывшуюся ей истину.
Как она сразу не поняла? Матерь Божья, как сразу не догадалась?
Нащупав кровать, девушка улеглась, так медленно, словно могла рассыпаться от малейшего движения. Она провела ладонями по лицу и прижала пальцы к губам.
Конечно, она знала. Знала и пряталась от этой правды, отрицала ее, убеждала себя, что это признательность, доверие, все что угодно. Пока Рорик не отбросил щит ее чести, женившись на ней и открыв ей истинную причину ее страха: любя его, Ивейна боялась, что он не испытывает к ней ничего, кроме страсти.
Брак – это еще не все. Потому что без любви страсть вскоре выгорит без остатка; без любви долг и честь станут для Рорика оковами, от которых он захочет избавиться. Если только…
Удастся ли ей завоевать его ответную любовь?
Ведь она любит его. А значит, у нее нет выбора. Если она собирается отдать ему свою свободу и свое сердце, ей придется бороться за его любовь. Даже если ради этого придется бороться с ним и с собственным желанием уступить.
И тут в замке повернулся ключ.
Ивейна вскочила на ноги, как только дверь отворилась. Она слышала, как Рорик перебросился с кем-то парой слов, а затем вошел в спальню. Комната сразу же показалась ей крохотной, как чулан.
Не задумываясь, девушка прыгнула на кровать и отползла в середину застеленного медвежьей шкурой пространства.
Рорик удивленно выгнул брови. Он запер дверь и окинул Ивейну задумчивым взглядом.
– Тебе не кажется, что твоя девичья скромность заходит слишком далеко?
Она подняла голову.
– Наверное, ты ожидал, что я буду покорно ждать тебя в постели, но я не собираюсь лежать здесь, словно жертва на языческом алтаре.
