– Ну, моего дядю Роджера.
– А какое он имеет ко всему этому отношение? – продолжал недоумевать Норман.
– К моей жене он, разумеется, не имеет никакого отношения. Я вспомнил о нем потому, что сегодня его упомянула «Таймс». Они пишут, что Ротшильд собирается открыть филиал в Америке.
– Чертовы газетки. Никогда не верь тому, что в них пишут. В большинстве своем это ложь, не более того. Я ничего о нем не знаю, я о Роджере слыхом не слыхал Бог знает сколько лет. И Джемми с Генри тоже не слыхали.
– Значит, он просто исчез?
– Похоже, что так. А то, что про него написано – глупость несусветная. Мой отец никогда бы не отправил его в Нью-Йорк по делам. Роджер так же подходит для банкира, как и Джемми, и посылать его встать на собственные ноги и не куда-нибудь, а в Нью-Йорк – бессмыслица какая-то.
– А ведь у Роджера есть своя часть медальона? Есть?
Норман прищурился. Теперь до него дошло, почему Тимоти завел разговор об этом:
– Да, по всей вероятности, есть. Но она нигде не фигурирует в качестве полноправного знака доверия.
– Дедушка Джозеф разделил принадлежащий ему кусок медальона на три части, одну он оставил себе, а две других дал своим братьям-близнецам Роджеру и Сислу. Позже Джозеф снова разделил теперь уже свою часть на три и дал своим сыновьям по одной трети. Таким образом, его сыновья, то есть ты, дядя Джеймс и дядя Генри – каждый имеете по своей части. Правильно?
Норман повернул свое кресло к окну. Движение на улице было уже не таким оживленным.
– Правильно.
– Все эти части должно быть, очень маленькие кусочки, то, что на них написано, прочесть невозможно.
– А ни к чему читать, все наизусть знают, что там было написано.
–
– Очень многие из них, оказывается, были, и причем довольно долгое время. Между прочим, под Иерусалимом, в данном случае, подразумевается семья. Дом. Бизнес.
– Когда я был ребенком, дедушка говорил мне, что Кордова.
– В те времена, когда этот девиз принимался, полагаю, так оно и было. Но это было очень давно, задолго до того, как Мендоза осели в Англии.
– А у кузена Франсиско есть своя часть медальона? Кордовская часть?
Норман поднялся:
– Бог ты мой, Тимоти, ты задаешь больше вопросов, чем тогда, когда ты был шестилетним. Вероятно, есть. Роберт Ренегат, тот самый англичанин, что обосновался в Кордове и взял в жены испанскую цыганку, поделил медальон на две части, это было году эдак в 1820. Одну половинку он отдал своему сыну Рафаэлю, другую – твоему дедушке Джозефу. У Рафаэля было двое детей: Хуан Луис, который погиб несколько лет назад, и Беатрис. Теперь в Испании всем заправляет ее муж Франсиско. У него тоже должна быть своя половинка.
Он встал, теперь уже окончательно, пора было заканчивать этот разговор и заниматься другими делами.
– Как видишь, все это чертовски запутанная история, а сейчас, мне кажется, у тебя есть дела и поважнее. Да и мне нужно скоро быть в клубе, где я встречаюсь с Джоном Барингом.
Ого! Вот это новость. Тимоти тоже поднялся, стараясь не выказывать своего жгучего интереса к только что услышанному. Дело было в том, что этот Баринг, с которым собирался встретиться в клубе его отец, был главою другого крупного коммерческого банка. Ничего необычного в этом не было – лондонские финансисты время от времени объединялись – в случае чего, риск пополам, но что бы не кто-нибудь, а Мендоза рыскали по Лондону в поисках партнера для участия в выпуске займа – факт беспрецедентный. Эта информация должна, без сомнения, заинтересовать Лилу Кэррен. Он, Тимоти, еще огорошит ее этим, если, конечно, ему удастся с ней встретиться.
– А что, Баринг собирается внести свою лепту в этот парагвайский заем? – спросил он, как бы невзначай, мобилизовав все свои актерские способности, чтобы не насторожить старика.
– Не знаю. И еще одно, это касается Бэт и твоего кузена Майкла. Советую тебе разыскать Лилу, она должна знать, где они.
– Да, отец. Так я и сделаю. – Он едва подавил в себе желание ухмыльнуться.
Оба направились к дверям кабинета. Тимоти уже взялся за массивную медную ручку.
– Отец, можно мне задать еще один вопрос?
Норман остановился:
– Что там еще?
– У тебя есть твоя часть медальона. Кому ты собираешься вручить ее? Мне или Чарльзу?
– Я еще не решил, кому из вас. И, по-моему, уже не раз об этом говорил вам обоим. Вы оба наследники, следовательно, претенденты, но это очень серьезный вопрос, и я еще должен все как следует обдумать.
– Да, ты это уже говорил. – Тим открыл дверь и пропустил Нормана. – До свиданья, сэр.
Норман с достоинством кивнул ему на прощанье и направился через клиентский зал банка к
