– Я понимаю. Конечно, я не мог этого определить из-за тьмы в ее келье и покрывала на ее лице, – Майкл следил за выражением лица епископа. – Все это – часть ее обета, сеньор. Именно так и живут отшельницы, анахореты. – А перед тем, как начать эту жизнь, она обращалась к вам за вашим благословением? Епископ кивнул. – Как я понимаю, в ту пору ей было очень мало лет? Из какой она семьи?
– Да, она была совсем ребенком, это верно. А вот семьи у нее не было. Сестра Магдалина – сирота. А теперь, сеньор Кэррен, прошу меня простить, но у меня, скоро должна состояться одна важная встреча.
Майкл поднялся.
– Конечно, я понимаю, большое спасибо за то, что уделили мне так много времени, Ваше Преосвященство. – Майкл извлек из бокового кармана конверт и положил его на столик рядом с кофейным подносом. – Это небольшое пожертвование в награду за ваши труды, сэр. Не сомневаюсь, что эта скромная сумма найдет достойное применение, например, для оказания помощи тому приюту, который взрастил сестру Магдалину. Кстати, где он находится?
– В Понсе. Это на другой стороне острова. Да благословит Бог вашу щедрость, сеньор Кэррен.
Позже, когда этот «эстраньеро», этот чужеземец ушел, епископ подсчитал банкноты, лежавшие внутри конверта. Ирландец отвалил католической церкви, которую, судя по всему, не очень жаловал, тысячу песет. На эти деньги целая семья могла прожить лет пять, а при бережливой хозяйке – то и все семь. За свою жизнь епископ не мог припомнить, чтобы какой-нибудь отдельный даритель сразу выложил такую сумму.
В этих известняковых горах было довольно прохладно, и Фернандо Люс поеживался, сидя на открытой веранде дома Пруденсио Альвареса. Пятеро владельцев плантаций, которых Альварес пригласил на эту встречу, разослав к ним посыльных предыдущим вечером, сидели тут же. Это были люди привычные к таким контрастам температуры, и, казалось, вообще не замечали утреннего холода.
Люс пытался украдкой рассмотреть каждого. Справа от него сидел самый младший из пятерых. Этому Маноло Тригере было не больше двадцати пяти лет, может быть, двадцать шесть. Он унаследовал гасиенду, граничащую с владениями Альвареса, в прошлом году. Молодой человек выглядел самоуверенно. Люс решил, что он выглядел нахально.
Рядом с Маноло расположился Фелипе Родригес, владелец обширной плантации в холмах, которые возвышались у Рио Гуаба. Затем сидел сам Альварес, а напротив него еще двое плантаторов, их владения были тоже не из малых. Один из них, Кока Моралес, показался Люсу хитрой змеей. Второго человека по имени Хесус Фонтана Люс знал весьма поверхностно.
Между Фонтаной и Моралесом восседала женщина, глубокая старуха, настолько маленькая и тщедушная, что, казалось, ее вот-вот унесет с веранды бризом, налетавшим порывами. Донья Мария де лос Анхелес наклонилась вперед, опершись на свою трость с золотым наконечником.
– Для чего мы все находимся здесь? – этим вопросом она выразила мысли в одинаковой мере занимавшие всех присутствующих.
Альварес кивнул в сторону Люса.
– Наш друг Фернандо Люс попросил меня собрать вас, – и, повернувшись к банкиру, выжидательно на него посмотрел.
Пора, думал Люс. Он сейчас должен все им объяснить. Но говорить ему было трудновато. Язык прилипал к небу, слова давались с трудом.
– Я… Я рад всех вас видеть здесь, – начал он, слегка запинаясь.
Мария де лос Анхелес прицепилась к его словам.
– Рад? По-моему, единственное, что может обрадовать банкира, так это возможность выбить из бедного люда деньги, причем как можно быстрее и как можно больше. – И захлебнулась хриплым смехом.
Другие тоже рассмеялись, но не так искренне.
– Я уверяю вас, донья Мария…
– Не уверяйте меня ни в чем, сеньор Люс. Я ничего не желаю знать. Я вам не должна ни одного сентаво, так о чем нам с вами говорить? Вам не должно быть никакого дела до меня, так же как и мне до вас. А что до других… – ее старческие глазки прошлись по всем сидящим и остановились на молодом Маноло. – Может быть разве…
Люс попался на ее наживку.
– Это верно, что вы мне ничего не должны, донья Мария, но лишь по одной-единственной причине – вы ничего не меняли на своей гасиенде за последние сорок лет. А другие иногда бывают мне должны, иногда брать в долг выгодно и полезно.
– Долги! – старуха пристукнула палкой о деревянный пол веранды. – Долги пустят по миру Пуэрто-Рико и вас в том числе! Вы – дураки, и даете этому прохвосту, этому кровососу…
Альварес вскочил на ноги.
– Помилуйте, донья Мария, из-за чего вы так разволновались? Успокойтесь, все ваши волнения ни к чему, поверьте. Мы пришли не для того, чтобы говорить здесь о долгах. Дайте-ка я вам еще кофейку подолью.
Он метнулся к столику, что стоял рядом с дверью. С серебряным кофейником в руке он вернулся к столу и налил старухе в ее чашку из тонкого фарфора кофе. Фонтана, выставив вперед свою, покорно дожидался, когда и ему достанется несколько капель крепчайшего напитка, и дождавшись, спросил:
– Так для чего мы здесь собрались?
Альварес еще раз взглянул на Люса.
