достаточно хорошо знала Аманду, знала, что в ней гнездится особая тупость в сочетании с природной проницательностью. Вероятно, Аманда вследствие именно неспособности заглянуть внутрь себя, не отдавала себе отчета в своих чувствах. А теперь заглянет, непременно заглянет, после того, как эту идею вложили ей в голову.
Две недели спустя, в один ветреный сентябрьский вечер, когда ветер завывал в бесчисленных дымовых трубах Суоннинг-Парка, и здание стонало и трещало по швам, Аманда забралась в постель Ирэн.
– Не спишь? И я тоже не могу в эту бурю… Я замерзла. – И свернулась калачиком подле своей старой подруги.
С самого детства они не были еще ни разу так близко друг от друга.
– Шла бы ты к себе в постель, Аманда. Что скажет Эмери, если станет искать тебя и обнаружит здесь?
Аманда хихикнула.
– Не беспокойся, не станет… Эмери спит как убитый. Особенно после того количества вина, которое он выпил сегодня за ужином.
– А что, с тех пор, как вы поженились, Эмери стал чаще выпивать?
– Может быть, я не обращаю на это внимания.
– Лучше бы обратить. Мне кажется, что Эмери не совсем счастлив. И еще мне кажется, что это из-за тебя.
Аманда положила руку на бедро Ирэн.
– Киса, не надо сейчас говорить об Эмери. Сейчас я хочу говорить о тебе и обо мне…
Ирэн затаила дыхание.
– А здесь не о чем говорить…
– Да нет, есть о чем. Даже, если ты еще и не понимаешь этого.
Очень нежно и очень твердо Ирэн убрала руку Аманды с бедра.
– Я понимаю, я знаю, что ты имеешь в виду, и мне сдается, что знаю про тебя и Шарлотту…
– Шарлотта – шлюха. Это так, для отвлечения. А люблю я тебя, дорогая моя киска. Я всегда тебя любила, и ты всегда меня любила.
– Да, но не так, как ты меня. – Ирэн дотянулась до лампы на ночном столике. – Аманда, я не собираюсь ни обвинять тебя, ни стыдить. Мне нет дела до… до твоих предпочтений. Но эти предпочтения твои, а не мои и, если ты сможешь принять к сведению эту точку зрения, мне придется уехать.
Аманда была слишком умна, чтобы ускорять события. Она хорошо знала Ирэн, чтобы не сомневаться в том, что та не шутила с ней и шутить не собиралась.
– Ладно, так значит, – беззаботно сказала она. – Тогда давай мне сигаретку, и мы просто поболтаем.
И они говорили о любви, о жизни, о мужчинах и женщинах, делились своими новыми сокровенными мыслями и постигнутыми во время разлуки истинами. Именно это и позволило Аманде в конце их беседы заявить следующее:
– Ирэн, ты что не понимаешь, что Эмери влюблен в тебя?
– Да ты с ума сошла!
– Нет, я не сумасшедшая. Он сейчас собирается с духом заявить тебе об этом. И если он тебе еще об этом не сказал, то попомни мои слова, скажет…
– О Аманда, но ведь это же ужасно… – Ирэн была расстроена не на шутку и готова была расплакаться. – Если это правда, то я должна уехать.
– И не думай об этом! Не ты ли мне говорила, что я должна соблюдать осторожность в своих словах и поступках, чтобы не оказаться в один прекрасный день за воротами этого дома. Так вот, я предпочитаю быть осмотрительной. И жить без той, моей любви не могу, понимаешь ты это? Не могу! Разве это не будет настоящим поступком настоящей подруги?
Конечно, это было абсурдным требованием, взывать к дружбе ради такого поведения, но их дружба всегда отличалась некоторым своеобразием. Кроме того, Ирэн некуда было пойти отсюда, и если уж ей быть до конца честной, хотя бы с самой собой, то и ее не оставляли равнодушной ухаживания лорда Суоннинга.
Аманда оказалась очень хорошим предсказателем в том, что касалось ее мужа. И в начале ноября он действительно сделал первый шаг. Они вдвоем с Ирэн пили кофе в гостиной. Аманда, сославшись на головную боль, удалилась в спальню и решила пораньше лечь спать. Эмери стоял у столика с напитками, который только что подкатил дворецкий.
– Чего-нибудь покрепче, дорогая? Чего-нибудь такого, что согрело бы твою душу в этот холодный вечер?
– М-м-м, может быть чуточку абрикосового ликера…
Эмери налил ей ликер и сам подал ей рюмку в руки. Их пальцы соприкоснулись.
– Выпей, – хриплым от волнения шепотом произнес он. – А потом и я выпью из твоей рюмки и прильну губами туда, где только что были твои. Для меня это все равно, что поцеловать тебя.
Какое-то время Ирэн молча смотрела на него, потом сделала глоток ликера и послушно отдала ему тонкую хрустальную рюмку. Эмери одним духом проглотил ликер, потом наклонился к ней и нежно поцеловал.
Час спустя Ирэн Пэтуорт перестала быть девственницей. Вскоре после Рождества она почувствовала,
