Она рассказала об этом рискованном плане Денизе Гибсон, подруге, с которой они снимали квартиру в западном районе города в доме над продовольственным магазином. Дениза с энтузиазмом отнеслась к этой идее, всецело ее поддержала и предложила свое платье.
Вначале они решили, что Джин наденет длинное черное платье с глубоким, искусно задрапированным декольте и открытой спиной. Но когда Джин примерила его в тот вечер, девушки передумали. Несмотря на красивый, ровный загар и прямую осанку Джин, платье сидело на ней как-то не так.
Дениза вытащила из шкафа темно-синее вечернее платье и приложила его к Джин.
– Этот цвет очень идет тебе, – оценила Дениза.
– Но у него вырез до пупка, – почти простонала Джин. Не то, чтобы платье было вульгарным, но Джин не была готова носить такие сексуальные наряды.
Средиземноморское происхождение Денизы можно было определить по оливковому цвету лица, жгучим карим глазам, темным волосам и практичности.
Дениза любила хорошую одежду. Она нашла комиссионный магазин, где продавали туалеты, ранее принадлежавшие представительницам светской элиты. Этот магазин часто брал назад платье, которое Дениза надевала несколько раз, и предоставлял ей кредит для следующей покупки. Такое положение дел позволяло Денизе одеваться с определенным шиком.
Джин перевела взгляд с платья на подругу, затем опять посмотрела на платье, чувствуя, что попадает в ловушку, что этот наряд не соответствует ее положению. Она надела платье и стала внимательно изучать свое отражение в большом мутноватом зеркале на двери спальни. Дешевое зеркало не могло скрыть того, что высокая, красивая грудь Джин слишком опасно бросалась в глаза.
Роясь в ящике стола в поисках маленькой английской булавки, Джин открыла старую желтую коробку из-под конфет. В ней лежало множество мелких безделушек, которые никогда не было времени разобрать. Вот брошка ее прабабушки с искусственным бриллиантом. Джин иногда играла с ней в детстве скучными дождливыми днями.
– Конечно, надень эту брошку, – подсказала Дениза, откинув черные волосы и плюхнувшись на кровать Джин. – Она похожа на настоящую. В худшем случае, все подумают, что это стекляшка. Ведь богачи очень боятся носить подлинные драгоценности.
Джин отложила старинную вещь и продолжала поиски булавки, пока наконец не нашла ее. Поскольку они обе считали, что вырез у платья нужно застегнуть, Джин уступила настояниям Денизы и приколола брошку в форме цветка поверх маленькой английской булавки, надеясь, что не потеряет украшение.
Джин, выросшая в маленьком городке, прислушивалась к советам более опытной соседки. Часто было легче уступить, чем идти на риск вывести Денизу из себя. Кроме того, Джин поселилась в квартире позже, чем Дениза. Та оказалась довольно доброжелательной, по ее собственным меркам, и потом она лучше ориентировалась в Палм-Бич. Джин присматривалась и кое-чему училась у Денизы. Платье было волшебно-синим, и на его фоне выделялся большой желтоватый камень каплевидной формы, окруженный маленькими прозрачно-чистыми камешками. Украшение удивительно хорошо смотрелось с вечерним платьем. Джин внимательно разглядывала себя в зеркале. Она хотела выглядеть элегантной в среде этих людей из высшего общества, но в то же время не привлекать внимания. В глубине души она чувствовала, что не может остаться незамеченной в переполненном бальном зале…
Но попав на бал, Джин сама не могла оторвать глаз от одного совершенного представителя рода человеческого. Наверно, она взглядом прожгла ему дырку в спине. Он обвинил ее в незнании правил хорошего тона в этой абсурдной истории с брошью прабабушки Финней. Подумать только, говорит, что это – настоящая драгоценность! И вдруг сердито и в то же время растерянно она подумала, что, может… может, этот человек был прав. Все украшения были старинными. Может быть, в этом и заключалась их особая ценность.
Должно быть, порция шампанского не оказала никакого влияния на ее способность соображать, несмотря на то, что бокал был внушительных размеров. В бокалах такой тюльпановидной формы долго задерживаются пузырьки. Это была одна из тех премудростей, которые она постигла, читая «Жизнь Юга» и «Город и окрестности» последние несколько лет.
Джин вспомнила про свою контору, загрустила и решила проверить, крепко ли ее запер похититель. Она почувствовала потребность «попудрить носик», попробовала повернуть ручку двери и вдруг обнаружила, что комната не заперта.
Осторожно выйдя из комнаты, Джин осмотрелась. Не было заметно, чтобы кто-нибудь охранял ее. Глубоко вздохнув, девушка с независимым видом направилась в дамскую комнату в конце длинного, устланного ковром коридора.
Зеркала, висящие на стенах дамской комнаты, отражали обитые дорогой тканью кресла, диван и шелковистую зелень в мраморных вазах.
Здесь сплетничали несколько элегантно одетых женщин. Ароматы дорогих духов смешивались с сигаретным дымом. Девушка вошла, стараясь остаться незамеченной.
Намыливая руки, Джин заметила, что маленькая женщина с горящими глазами тайком записывает в маленький блокнотик пикантные подробности из подслушанной болтовни.
Джин всегда все схватывала на лету, она поняла, что это, вероятно, репортер из «Светской хроники». Она старалась незаметно наблюдать, как эта женщина записывает информацию. «Ну и любопытная же ты, Джин,» – с усмешкой подумала о себе девушка.
До Джин доносились язвительные замечания, которые ей хотелось бы понять получше. Некоторые комментарии были весьма злые, и Джин инстинктивно понимала, что говорившая могла бы поставить кого- то в неудобное положение своими эмоциональными излияниями.
– Ну, если бы я была на месте Пита ван Роя, я бы присматривала за Кики, когда его красавчик-кузен крутится поблизости, – говорила одна из женщин низким голосом, было ясно, что она выпила лишнего, – разве это не самый привлекательный мужчина, какого вам доводилось встречать?
Джин старалась вспомнить, откуда ей известно имя – Кики ван Рой. Вдруг ей пришла на ум женщина, которая провела все утро в офисе Бена Эванса, выбирая бланки для приглашений. Конечно, это она.
Другая женщина жаловалась подруге:
– Как обидно, что приходится надевать фальшивые серьги и колье на такие вечеринки. Я и говорила Лансу: несправедливо иметь драгоценности и хранить их в сейфе. Было бы гораздо приятнее держать их в шкатулке и перебирать и рассматривать, когда захочется.
«Вот бедняжка», – подумала Джин, взглянув на себя в зеркало, чтобы проверить, на месте ли брошь.
Пора было возвращаться. Она не хотела больше привлекать к себе внимание, и так было достаточно.
Когда через несколько минут девушка вернулась к служебной комнате отеля, полицейский набросился на нее с таким видом, что стало ясно: он ее искал.
– Где вы пропадали? – напористо спросил он. В глубине золотисто-серых глаз, казалось, полыхает огонь. Джин раньше не замечала, как быстро меняется выражение его глаз.
– Даме нужно время от времени попудрить нос, – ответила она холодно.
Минуту он изучал ее нос, потом выпрямился и, вздохнув с облегчением, жестом предложил войти. Джин почувствовала, что возражения бесполезны.
Он закрыл дверь поплотнее.
– Я считаю, что для вас будет безопаснее присоединиться к празднеству, – заявил он решительно, – по крайней мере если вы останетесь со мной и не ускользнете с кем-нибудь другим.
– Ну что ж, это лучше, чем сидеть взаперти, – сухо ответила Джин.
Выражение его лица подсказывало ей, что не стоит упускать шанс. Молодой человек как ни в чем не бывало предложил ей руку, будто не сомневался в том, что Джин повинуется без слов. Выбора не было. Положив руку на сгиб его локтя и гордо вскинув подбородок, она была готова двигаться, куда он прикажет. Под мягкой шерстью рукава Джин ощутила его сильную, мускулистую руку.
Войдя в зал, они привлекли всеобщее внимание. Мужчин в зале было мало, в основном – женщины. Девушка подумала, что мужчин больше интересуют деньги, которые проигрываются за игорными столами, чем танцы и общение с дамами.
Джин быстро догадалась о цели их променада через весь зал. Она состояла в том, чтобы отбить у кого
