Пьяного Бог бережет. Или молитва Павла Петровича? Тогда тоже Бог.
Во всяком случае, куртку в милиции у меня отобрали «на экспертизу на следы пороха». А на мне лишь две царапины, и обе ноги целы.
Дознаватель допрашивал меня, сколько все-таки было выстрелов, показывая, чтобы я наконец понял, на пальцах: один, два или все пять?
Мое чудесное спасение должно было как-то объясниться, и оно объяснилось лишь еще более чудесным образом…
К отделению подкатил черный эскорт: «мерседес-600» и джип с затененными стеклами. Из джипа выскочили два охранника в таких же затененных очках и черных похоронных костюмах и, приняв очень важный вид, распахнули дверцу «мерседеса», откуда и вышел Миллион Помидоров, весь в белом, как плантатор. Он, на фоне своей важной охраны, излучал высокомерную скромность и обаяние.
Так он и вошел в мою клетку; дознаватель вскочил и принял стойку смирно, а Миллион Помидоров обнял меня по-братски.
— Что, не узнал? А я тебя сразу узнал, еще в пещере! Как ты?
— Как видишь.
— Тебе надо торопиться. Твой самолет через два часа. Ты только подпиши ему бумагу, что слышал два выстрела… Или больше? — спросил он дознавателя.
— Больше не надо, — сказал оперативник.
— Значит, два. Подпиши — и ты свободен.
— Не буду. В жизни ничего не подписывал. А если что за меня подписывали, сам знаешь, всегда какая-нибудь лажа оказывалась.
— Слово даю, тут все чисто!
— Знаю я вас! Потом получится, что это я и стрелял…
— Ну за что ты меня так не любишь? Я все то добро, что ты мне сделал, хорошо помню! А что я тебе такого плохого сделал? Если бы это не был вопрос жизни, я бы тебя попросил? Я простой честный предприниматель, у меня все чисто. А на меня покушение готовилось этой ночью…
— Так, значит, ты раньше от Павла Петровичаушел, чтобы меня подставить?
— Ах, ничего ты по-прежнему не понимаешь! Ну, не хочешь — не подписывай… Исполнитель все равно уже взят и во всем сознается. Мне важно было на заказчика выйти… Я-то его знаю, а исполнитель — назовет, никуда не денется. Уезжай!
— Да почему такая спешка?
— Звонил твой Ваня, там у него кое-что… Не пугайся, все целы, живы и здоровы. Просто… сам узнаешь.
— А Павел Петрович?
Тень пробежала по его лицу.
— Догоню тебя в аэропорту, мне надо срочно на объект.
— Какой еще объект?
— Да так. Завод один строю. Артур, — он кивнул на одного из охранников, — тебя проводит и посадит.
Я пропадал в догадках. Что с Ваней? Что с Павлом Петровичем? Каким образом Миллион Помидоров связан с Ваней?
Миллион Помидоров сумел не ответить мне ни на один вопрос.
— Ты, главное, больше ни о чем не беспокойся.
«Главное»… — меня передернуло.
— Хорошо, что ты вернулся. Он тебя ждал всегда. Я ушел, чтобы вам не мешать.
Артур тоже не был чересчур разговорчив, как бы не всегда понимая по-русски. Про Ивана он ничего не знал.
— А Павел Петрович?
— Отошел отец Павел, — вздохнул Артур.
— Как? От чего?
— Он — выпал.
— Как выпал?! Он что, за мной пошел?
— Да нет же! Выпал — и умер.
— Да нет же! Да ладно!.. — Я рассмеялся, вспомнив про «двойное утверждение».
— Он по-настоящему, как мужчина умер… Выпал вина и умер.
Тут до меня дошло, и я заплакал, бормоча про себя оптинскую молитву.
Это был и впрямь
— На, хлебни! — Артур протянул мне фляжку через плечо.
— Не могу! Не буду…
— Почему? Отец Павел закодировал?
Я промолчал.
— Это он умел! — с гордостью согласился Артур. — Меня он раза три кодировал!
— И как?
— Как видишь, прав не лишили.
Миллион Помидоров, конечно, не появился. Я уже заподозрил его в сложной цепи подстав: выходит, это он поджидал меня на склоне, он же стрелял в воздух, он же забрал куртку, чтобы прострелить ее, как улику, он же определил меня в вытрезвитель, он же натравил на меня дознавателя… но, выходит, это он же спас меня на склоне, чтобы я не сломал себе шею, он же освободил меня из клетки, он же достал билет на самолет, на который не было билетов… однако при чем здесь Ваня? Или это тоже только повод выпроводить меня поскорее?
Пассажиры уже пристегнулись, но самолет задерживался со взлетом. Все томились и выглядывали в иллюминатор. Я тоже выглянул…
К борту снова подъезжал трап. За ним ехал «мерседес-600». Стюардесса попросила меня спуститься, внизу меня ждал Миллион Помидоров уже в строгом дорогом костюме, а его охранник стал подниматься по трапу с тяжелой даже для него корзиной.
«Как обмен шпионов…» — усмехнулся я.
Миллион Помидоров снова обнял меня как брата:
— Еле успел! Рынок, сам понимаешь…
Охранник спускался по трапу уже без корзины.
— Там твоим внукам — зелень-шмелень, витамины, чурчхела-мурчхела, сам понимаешь.
— Я тебе еще за билет должен…
— Обижаешь. Ты же ГОСТ!
— ОТК ты прошел, ладно. Что ж ты мне про Павла Петровичасразу не сказал?!
— Чтобы не задерживать. Улететь тебе надо срочно, понимаешь?
— Но почему так срочно?
— Прав был наш общий друг, что в жизни не встречал человека одновременно столь доверчивого и подозрительного, как ты! В двух словах тебе ничего не объяснишь. Мы самолет задерживаем. Впрочем, подождут, — небрежно сказал он. — Секрета тут никакого нет… Ну, не успел. Надо же к похоронам готовиться, сам понимаешь. Что там Павел Петровичпро меня наговорил, ты не верь. — Миллион Помидоров тяжело вздохнул. — Отошел он нынче ночью. Уснул сном праведника и не проснулся. Он уже там! — И Миллион Помидоров ткнул пальцем в небо.
Через четверть часа и я был в небе.
Что у Миллиона Помидоров всегда есть тайна, даже если ее нет, это я хорошо помнил. Это и называется
