Стилмэн взглянул на Мак Намару, молча стоявшего у окна, и ответил:
– Вы, конечно, поступите так, как это предписывается законом, и подадите прошение в суд. Но я заранее предваряю вас, что я ничего не предприму в этом деле.
Уилтон так долго и с таким недоумением смотрел на старика, что тот, наконец, нетерпеливо отрезал:
– Вы говорите, что это – заверенные копии. Почем я знаю, что это так? Подписи могут быть подложными, все до одной. Может быть, вы сами подделали их!
Адвокат побледнел, как полотно, и чуть не задохся от ярости. Гленистэр силой вывел его из комнаты.
– Ничего, ничего, – говорил он. – Гласный суд нас оправдает. Может, тогда он утихомирится. Мак Намара загипнотизировал его, но он все же не посмеет отказаться исполнить приказание верховного окружного суда.
– Не посмеет. А что же он теперь делает? – фыркнул Уилтон. – Тут надо хорошенько подумать. Это самая отчаянная игра, в которой я когда-либо участвовал. В Сан-Франциско мне рассказывали вещи, которым я не поверил, но теперь я начинаю думать, что все это было правдой. Если судья отказывается повиноваться верховному суду, то у него, безусловно, должна быть солидная поддержка.
Они зашли на квартиру к адвокату, но не успели еще осмотреться, как в комнату ураганом ворвался «Оладья» Симмз.
– Черт знает, что делается! – рявкнул он. – Мак Намара вынимает ваше золото из банка.
– Это еще что такое?
– Я только что ходил в банк за анализом образцов кварца. Пробирщик был занят, и я сидел в его комнате. Вдруг впопыхах вбегает Мак Намара. Меня он не заметил, так как я сидел за барьером и слышал, как он приказал достать сию же минуту его песок из подвалов.
– Надо помешать ему. Если он берет наше золото, то он возьмет и золото шведов, – сказал Гленистэр. – Симмз, беги в Общество Пионеров и расскажи там все. Если он успеет забрать золото, то его, пожалуй, уж не поймаешь. Идем, Билл.
Он схватил шляпу и выбежал из дому. Двое других последовали за ним. «Оладья», по-видимому, успешно выполнил данное ему поручение, так как через минуту после его прихода в банк вломились шведы. Пришли и просто досужие зрители, учуявшие необычайное происшествие, и банковский зал быстро наполнился. Из-за суматохи клерки приостановили работу, стальные двери сейфового помещения гулко захлопнулись, и кассир схватился за лежавший подле него заряженный револьвер.
– В чем дело? – крикнул он.
– Мы хотим видеть Алека Мак Намару, – ответил Гленистэр.
Явился управляющий банка, и Гленистэр заговорил с ним сквозь толстую проволоку решетки.
– Мак Намара здесь?
Еще не было случая, чтобы Морхаус кому-нибудь солгал.
– Да, сэр, – сказал он.
Он говорил нерешительно, медленным, музыкальным говором уроженца Виргинии.
– Он тут. А в чем дело?
– Мы слышали, что он хочет вывезти наше золото. Мы не допустим этого. Скажите ему, чтобы он вышел к нам, а не прятался, как нашкодивший пес.
Мак Намара немедленно вышел и стал о чем-то шептаться с управляющим. Нетерпение толпы разрешилось взрывом бешенства. Кто-то крикнул:
– Идемте. Вытащим его оттуда.
Ответный гул голосов прозвучал устрашающе. Морхаус поднял руку.
– Джентльмены, – сказал он, – мистер Мак Намара говорит, что он и не думает вывозить золото.
– Значит, он уже вывез его?
– Ничего подобного.
Вторжение толпы изменило план инспектора. Он понял, что этих людей выводить из себя не следует. Хотя он и намеревался окончательно присвоить себе деньги, но теперь он решил временно оставить их в банке. Он всегда успеет вернуться за ними, когда владельцы приисков устанут ежесекундно сторожить его. Он знал, что они жаждали его погибели и что Гленистэр был их главарем. Он впервые увидел, как этот человек ненавидит его, и понял, что за этой ненавистью скрывается нечто более сильное, чем обыкновенное корыстолюбие, чем жажда золота, за которое они боролись.
Его внезапно осенила мысль.
– Это ваша работа, Гленистэр? – насмешливо спросил он. – Вы боялись прийти один или вы ждали случая увидеть меня в обществе дамы?
С этими словами он отворил дверь, находившуюся за его спиной. За дверью стояла Элен Честер.
– Не выходите сюда, мисс Честер. Этот человек, пожалуй, может… словом, лучше вам оставаться там. Извините меня, если я на минуту покину вас.
Он надеялся вызвать молодого человека на какой-нибудь необдуманный эксцесс словом или действием в присутствии девушки и рассчитывал извлечь пользу из своего героического положения – положения человека, стоящего лицом к лицу с разъяренной толпой в пятьдесят человек.
– Выходите оттуда, – прошипел его враг, глубоко потрясенный присутствием девушки и оскорблением, которое нанес ему инспектор.
