– Их тут много, – ответила девушка. – Мерзкие, копеечные душонки.
Внезапно к ней подошел Бронко Кид. Он прислонился к стене и стал наблюдать за тонкой струей дыма, подымавшегося от его сигары; казалось, он не замечал окружающего. Ничего не напоминало в нем человека, только что пережившего сильное волнение.
– Солидное избиение, а? – сказала Черри.
Игрок равнодушно кивнул головой.
– Ты не держишь банка? Ведь сегодня твоя очередь.
– Вчера вечером отказался. Как раз вовремя.
– Тебе повезло.
– Да. И я купил вчера его место.
– Что ты говоришь? Значит, он выигрывает твои деньги?
– Вот именно, по тысяче долларов в минуту.
Она взглянула на ряд опустошенных столов. Судя по усилившемуся шуму, Гленистэр снова выиграл. Черри вдруг подумала, что человек, стоявший рядом с нею, как-то неестественно спокоен и что взор его чересчур равнодушен.
Как выяснилось через минуту, она не ошиблась.
Музыкантам надоело зазывать танцоров и, решив принять участие в общем увлечении, они бросили играть. Дирижер положил скрипку; пианист доиграл последнюю руладу и встал со своей табуретки.
Все они пересекли залу и вмешались в толпу, доставая деньги.
Увидя их, Бронко Кид внезапно возгорелся дикой яростью. Он шагнул вперед и, схватив одного из музыкантов за плечо, отшвырнул его в сторону.
– Куда вы идете?
– Никто не хочет танцевать, так что мы решили тоже попытать счастье.
– Убирайтесь, вон отсюда, черт вас побери!
Он как будто обрадовался случаю дать исход накопившейся в нем ярости. Одного взгляда на его взбешенное лицо было достаточно для музыкантов, и они поспешно вернулись на свои места.
Тем временем Кид уже овладел собой и вновь надел свою обычную маску. Однако за этот короткий миг Черри успела заметить, что человек этот в сущности вовсе не такая ледяшка, как предполагали его знакомые.
Он повернулся к ней и сказал:
– Ты серьезно говорила там, наверху?
– Не понимаю.
– Ты говорила, что могла бы убить Гленистэра.
– Да. Могла бы.
– Разве ты его не любишь?
– Я ненавижу его, – глухо ответила она.
Кид невесело улыбнулся и, увидав, что игрок, метавший банк, встал из-за стола и подозвал его.
– Тоби, – сказал он, – когда Гленистэр сядет за «фаро», я буду метать банк, а машинка пусть будет у тебя. Понимаешь?
– Понимаю. Ты хочешь вытряхнуть его, а?
– Я еще ни разу не мошенничал в этом городе, – сказал Кид, – но сегодня я либо обыграю этого человека, либо убью его. Слушай внимательно. Я сейчас объясню тебе знаки, которые я буду подавать тебе. Если ты проморгаешь их, ты погубишь нас обоих.
Он наскоро сообщил Тоби значение различных условных знаков, говоря на совершенно непонятном для непосвященных жаргоне и еле заметно двигая то одним, то другим пальцем либо кистью руки. Черри стояла подле него; ей, как опытному банкомету, не требовалось никаких объяснений, она читала по этим знакам, как в открытой книге, и запомнила их скорее, чем Тоби.
За игрой в «фаро» игроку, заменяющему крупье, полагается сидеть напротив банкомета; перед ним стоит «машинка». Когда банкомет вынимает карту из своего ящичка, визави его со своей стороны нажимает кнопку «машинки», соответствующую данной карте.
Таким образом игроки узнают, какие карты еще остались неигранными. Дело это весьма несложное, но очень ответственное, потому что, ошибись он хоть раз, вся игра пойдет насмарку.
При правильной сдаче «фаро» – самая правильная из всех игр; однако она так сложна, что предоставляет шулеру обширное поле деятельности.
Поколения шулеров изобрели бесчисленные способы надувать неопытных игроков, все эти шулерские приемы так ловко замаскированы, что одни лишь посвященные в состоянии уловить, в чем тут соль, а круговая порука, практикуемая в этой среде, так сильна, что разоблачения чрезвычайно редки.
Пренебрегая обычным способом «булавочных уколов», при котором невидимая булавка колет палец банкомета, указывая на присутствие той или иной карты, Бронко Кид решил пустить в ход «песочный способ».
Иными словами, он должен был играть колодой, в которой некоторые карты были слегка натерты песком
