Верни его не слушал – он уловил смысл предыдущего замечания Ричарда. Он припомнил, как Харриет преследовала его с нескрываемым обожанием, когда была еще совсем девочкой, и, не будь он так занят собой, он и сегодня мог бы заметить те же симптомы. Невероятно, что за этой амазонкой в розовой мантилье до сих пор никто не присматривал и что она по-прежнему доверчива и предана ему. Верни был тронут.
– У меня превосходная идея, – заметил он с нарочитой небрежностью. – Я останусь здесь и женюсь на дочери набоба.
– Вижу, армия тебя не исправила, Верни, – проговорил Ричард с холодным неодобрением. – Я не знал, что твой язык и твои мысли стали столь, прискорбно-низменными. Жениться на дочери набоба, в самом деле! Чудесная перспектива для бедной девушки. Я поражен твоей снисходительностью.
– Ради бога, я же не всерьез.
– Рад это слышать. Чем меньше ты будешь видеться с Харриет Пайпер, тем лучше.
– Но почему, что с ней не так?
– Ничего. Однако неприятностей, приключившихся с тобой, вполне достаточно, чтобы сделать тебя самой неподходящей компанией для юной, неопытной и пылкой девушки, о которой собственная семья не заботится должным образом. У нее развязные манеры, которыми она, по большей части, обязана невежеству, оно-то и делает ее чрезвычайно уязвимой. Не думаю, чтобы ты захотел жениться на ней ради ее денег, но я совершенно уверен, что и без них ты не захочешь на ней жениться. А если вопрос о свадьбе не стоит, то, откровенно говоря, ты поступишь мудро, если станешь держаться от нее подальше.
– Должно быть, ты спятил! – Верни ужасно покраснел. – Неужели ты думаешь, что я способен соблазнить нашу ближайшую соседку, девушку, которую я знал еще ребенком?
– Памелу Рокби ты знал еще с колыбели, – возразил Ричард. – С Джорджем Сатклиффом ты познакомился в первый же день в Итоне. Ни один из этих фактов, похоже, никак не обременил твою совесть три месяца назад.
Верни открыл было рот и снова закрыл. Что пользы спорить? Теперь он знал, что Ричард, как и все остальные, видит в нем беспринципного распутника, соблазнителя невинных. Учитывая все обстоятельства, это было совершенно несправедливо. Правда, Джордж и Памела Сатклифф поженились меньше года назад, и Памеле Сатклифф было всего девятнадцать, такая утонченная, такая скромная и, не в пример Харриет, удивительно сложена. И Верни понадобилось некоторое время, чтобы понять, как умно она использовала все эти качества, домогаясь и подстрекая его, с безыскусной простотой рассказывая шокирующие подробности о бедном старине Джордже. Когда она стала его любовницей, Верни вскоре утратил иллюзии на ее счет, но он был совершенно не готов к тому, что случилось потом. Без предупреждения, более того, без видимых причин Памела сделала драматическое признание мужу: в истерическом припадке, полная горького раскаяния и притворных мук совести, она бросилась к ногам мужа, положившись на его милосердие. Так Верни оказался похотливым развратником. Он не сделал попытки защитить себя, он знал правила: даже если ты вел себя как негодяй, то должен принять последствия своих поступков как джентльмен. В конце концов, он совершил ошибку. Но этот прискорбный случай глубоко поколебал его веру в женщин. Что могло подвигнуть Памелу действовать подобным образом? Она лгала о нем, она лгала о Джордже, она вела себя словно одержимая. Он чувствовал, что не в состоянии рассказать правду о ней или обсуждать ее с кем бы то ни было в Лондоне. Он надеялся, что сможет поговорить с Ричардом и, возможно, тот поможет ему разрешить загадку Памелы.
Ну что ж, не вышло. От Ричарда ему не получить ни утешения, ни понимания, у Ричарда твердые принципы насчет святости брака, он увидит в нем величайшего из негодяев, который пытается возложить вину на бедную маленькую Памелу. Ричард всегда возводил женщин на пьедестал. Он женился рано и был счастлив в браке, он любил и дорожил Кэтрин до самого последнего дня ее жизни, хотя последние свои годы она была тяжелым, беспомощным инвалидом, и он все еще остается безутешным вдовцом. Его опыт, привитый на благодатное древо его природного идеализма, дал пышные плоды – он чересчур возвышен духом, чтобы потворствовать промахам простых смертных. «Он всегда исполняет свой долг, – с горечью думал Верни. – Вот и сейчас он предостерегает меня, чтобы я не искал встреч с Харриет. Удивляюсь, что мне позволено будет сесть за один стол с его собственными дочерьми».
Они как раз появились в дверях – две хорошенькие девочки в белых муслиновых платьях, с непокрытыми головами, сопровождаемые гувернанткой мисс Пригл.
– Дорогой дядя Верни, мы сто лет тебя не видели, – сказала пятнадцатилетняя Китти. Самая старшая из четверых детей Ричарда, она больше всех была похожа на мать и острее всех чувствовала ее потерю. – Так хорошо, что ты снова дома, – добавила она тонким серьезным голосом. – Правда, папа?
– Да, в самом деле, – отозвался Ричард, не глядя на брата.
Верни поздоровался со своей другой племянницей, Хлоей, живой четырнадцатилетней девочкой, которая являла собой полную противоположность благопристойной, серьезной Китти. Ее бурлящая энергия несколько поуменьшилась при появлении запыхавшегося Дика Кейпела, который знал, что опаздывает к обеду.
Дику было тринадцать, и его талант расти, словно волшебный бобовый стебель в сказке, изумлял Верни всякий раз, как они встречались. Очевидно, он так же удивлял и каждого, кто занимался его одеждой, – ведь ничего из того, что он носил, не задерживалось на нем надолго.
Он смотрел на своего любимого дядю с нескрываемым любопытством.
– Ты рад, что больше не служишь? Я понимаю, в гвардии, наверное, не очень опасно, одни смотры да парады, но почему ты не перевелся в гусарский полк? Я бы так и поступил.
– Дик, что за дерзость! – одернул его отец.
– Прошу прощения, сэр, – охотно отозвался Дик. Он действовал как обычно – изображал из себя простачка, чтобы посмотреть, как далеко ему позволят зайти.
Ричард всегда управлялся с мальчиком очень умело, и Верни гадал, будут ли его педагогические приемы действовать столь же успешно, когда Дику исполнится девятнадцать или двадцать. Последние два-три года он и сам чувствовал необходимость вырасти и освободиться от влияния Ричарда. Теперь между ними пролегла глубокая трещина; отсутствие понимания и согласия в вопросах поведения – вопросах, которые не существовали во времена его детства.
Глава 4
Харриет неизменно приглашали навещать Китти и Хлою, когда только ей заблагорассудится. И зачастую
