волосы уже начали приобретать каштановый оттенок, а огромные карие глаза казались слишком большими для тонкого лица. Он выглядел словно нежный цветок. Моргнув, он виновато посмотрел на отца и стал читать молитву на латыни.
После молитвы все приступили к трапезе, а мужчины продолжили разговор об Ирландии. Пенелопа подумала, что эта трапеза, несмотря на серьезный разговор за столом, проходит весьма по-домашнему: бесшумные лакеи, которых она привыкла видеть каждый день, приносили и уносили позолоченные серебряные блюда, а для детей – сладости. Кроме Пенелопы и Робина, за столом находилась их десятилетняя сестра Дороти. Не было лишь пятилетнего Уолтера. Обычно леди Эссекс не допускала детей к обществу взрослых, тем более если в доме лорда Эссекса собирались люди, принадлежащие к английскому двору, но сегодня она, похоже, решила показать себя в роли матери. Леди Эссекс расценивала это как изысканную шутку. Лейстер пытался привлечь ее внимание, отец казался чем-то обеспокоенным, и только Сидни вел себя совершенно естественно.
«Как он красив! – подумала Пенелопа. – Как замечательно было бы, если бы мы поженились. Жили бы вместе. Филипп служил бы, а я принимала бы гостей в собственном доме. Мы были бы счастливы». Она попыталась подавить внутреннее волнение, от которого ее бросало в жар.
Когда трапеза закончилась, она выскользнула из гостиной и направилась вверх по лестнице. Если бы она задержалась с сестрой и братом еще на некоторое время, за ними пришла бы гувернантка и отвела их в комнаты. А Пенелопе нужно было подумать. Позади себя она услышала шаги.
– Вы куда? – спросил Филипп Сидни.
– На крышу. Хочу подышать свежим воздухом.
– Можно я пойду с вами? Лорды опять совещаются.
Она кивнула, не в силах произнести ни слова. Они прошли галерею. Филипп приоткрыл створку окна, и Пенелопа, придерживая широкую юбку с фижмами, вылезла на крышу. Ей было еще в новинку гулять по крышам, которые в этих огромных особняках служили такой же частью дома, как кухня или гостиная. Они ходили от одной башни до другой и обратно, глядя вниз, на опрятный сад и сверкающую петлю Темзы.
– Мы как будто на вершине горы, правда? – сказала Пенелопа.
– Или как будто мы – великаны. Вы ростом всего лишь вполовину меньше вон того большого утеса. Есть что-то чудесное в прогулках по крыше.
Филипп понимал ее, как никто другой. Они дошли до парапета. Наконец Пенелопа решилась.
– Мистер Сидни, мама сказала мне, что вы... что наши семьи хотят, чтобы мы стали мужем и женой... – Она смутилась и замолчала, раскаиваясь в том, что затеяла этот разговор. Что он о ней подумает?
Филипп, казалось, был сбит с толку, но лишь на мгновение.
– Так вот в чем дело! А я гадал, почему вы такая молчаливая. Не нужно волноваться, милая Пенелопа, вы еще слишком молоды для замужества. К тому же ваш отец никогда не выдаст вас замуж, если вы этого не захотите.
– Но я хочу замуж только за вас.
Он взглянул на нее сверху вниз и рассмеялся:
– Как трогательно! Никто еще не говорил мне ничего подобного.
Он взял ее за руку, затем отпустил. Пенелопа сначала пришел в восторг, потом испытала разочарование. Она надеялась, что он скажет, будто она хорошенькая, и, может быть, даже поцелует. Она еще ни разу не целовалась, но была уверена, что с Филиппом ей это понравится. Ведь в тринадцать лет уже можно начать учиться? А вдруг Филипп не захочет ее поцеловать? Пенелопа вопросительно смотрела на молодого человека.
– Вы передумаете, когда больше узнаете о мире вокруг... – сказал Филипп.
Над их головами раздался резкий короткий свист. Они одновременно посмотрели вверх и увидели Робина в темно-рыжем камзоле. Устроившийся, словно ангел на иконе, изображающей Рождество Христово, он возвышался между двумя каминными трубами на высоте восьми футов над крышей.
– Робин! Что вы там делаете?
– Я хотел проверить, удастся ли мне забраться на самый верх дома. Я смог. Но теперь я не знаю, как спуститься вниз.
– Неудивительно, – произнес Филипп. – Удивительно то, как вы туда забрались.
Он подошел ближе, прикидывая высоту. Пространство между трубами было таким узким, что туда мог протиснуться только кот или мальчишка.
– Я не смогу подняться, чтобы снять вас оттуда, – сказал Филипп. – Вообще-то нужно сходить за лестницей, но... Робин, вы не побоитесь прыгнуть? Я вас поймаю.
Филипп предложил это только как возможность, но Робин уже решил.
– Не побоюсь, – небрежно сказал он и без колебаний бросился вниз, в руки Филиппа.
От неожиданного удара. Филипп пошатнулся и едва не потерял равновесие. Кто-либо менее ловкий, чем он, мог бы свалиться с крыши. Пенелопа вскрикнула. Филипп поставил Робина на ноги и сильно его встряхнул. Он был и изумлен, и рассержен.
– Идиот несчастный, вы что, с ума сошли? Можете ломать себе шею, но при чем здесь я?
– Вы же сказали, что мне можно прыгнуть, – заметил Робин.
Пенелопа опустилась на парапет, Сидни устроился рядом. Они смотрели на Робина, стоящего перед ними.
– Мистер Сидни, можно вас спросить?
– Да, спрашивайте.
