– Да, ей тоже нужно написать. Господи, она придет в ярость! Но сначала я должен послать весточку Чарльзу Блаунту, а эта задача посложнее.
– Зачем?
– Да? – Пальцы Робина с силой сжали край простыни. – Пенелопа, ты не приведешь его ко мне?
Она было заупрямилась, но он так настаивал, что в конце концов ей пришлось согласиться. Она нашла Чарльза и проводила его до спальни Робина.
Робин поднялся повыше на подушках и нерешительно обратился к Чарльзу:
– Сэр Чарльз, я не успокоюсь, пока моя совесть не будет чиста перед вами. Теперь я понимаю, насколько я был не прав в отношении вас, и не только вчера, но и много раз до этого. – Признание доставалось ему нелегко, но он заставил себя смотреть в глаза человеку, нанесшему ему рану. – Я хочу выразить свое глубочайшее сожаление... Мне действительно очень жаль.
– Уважаемый лорд, вам не нужно более ничего говорить. Это будет излишним. Мы уладили все наши разногласия и можем начать с чистого листа. Я всегда хотел быть вашим другом, а не врагом. – Чарльз протянул руку, и Робин схватил ее и тихо сказал:
– Я не заслуживаю такой щедрости.
Пенелопа с изумлением смотрела на них. Какие все-таки мужчины странные!
– Я хотел бы сделать признание, – заявил Чарльз. – Мое тщеславие было столь велико, что я считал, будто смогу разоружить вас, не проливая крови. Грех гордыни, за который я жестоко наказан.
– Не будем об этом! Я рад, что дрался лучше, чем вы ожидали, – воскликнул Робин.
Пенелопа ушла, а когда вернулась с миской куриного бульона, они уже дружески обсуждали, в какую тюрьму посадят Чарльза, и спорили о достоинствах тюрем Маршалси и Флит.
– Это ненадолго, – сказал Робин. – Я непременно уговорю ее величество, если только еще не окончательно потерял ее расположение. Дорогая сестрица, неужели я должен это есть? Сэр Чарльз не зубы же мне выбил.
– Так велел доктор Лопез, – невозмутимо ответила Пенелопа. – А вы не слишком все драматизируете? Может, королева смилостивится?
– Не думаю, – заметил Чарльз. – Ведь я нарушил ее строгий запрет и к тому же ранил одного из самых ближайших ее подданных. Нужно, наоборот, радоваться, леди Рич. Еще некоторое время назад не миновать мне публичной казни в Тайберне.
«И что я за язва?» – подумала Пенелопа. Она видела, что он подшучивает над ней, деликатно и безо всякой злости.
– Не стоит обращать внимание на все, что говорят Деверо в ярости, – сказала она.
– Да, вы, Деверо, не слишком тихое семейство, – улыбнулся Чарльз, переводя взгляд с брата на сестру и обратно.
Как не похож был этот сдержанный человек на них, таких напористых и вспыльчивых! Но в его сдержанности было немалое очарование, и Пенелопа почувствовала сильный прилив расположения к нему. О господи! Было бы ужасно знать, что он сидит в тесной камере, не имея возможности насладиться ни глотком свежего воздуха, ни зеленью деревьев.
Робин тоже был полон раскаяния. – Не мучайте себя, милорд, – сказал Чарльз. – Со мной все будет в порядке. Ваша сестра станет навещать меня и кормить через прутья решетки. Да, леди Рич?
Но королева не отправила Чарльза в тюрьму. Она весьма разумно восприняла случившееся, заметив, что графа научили манерам весьма вовремя, поскольку еще немного и на него не нашлось бы уже никакой управы. Это, конечно, было удивительно, но еще больше Пенелопу удивила реакция Робина. Услышав, что сказала королева, он вместо того, чтобы прийти в ярость, спокойно улыбнулся и заявил, что, по крайней мере, он выбрал самого лучшего учителя. Враждебность Робина по отношению к Чарльзу превратилась в искреннее восхищение им. А восхищение достойными людьми было одним из самых располагающих его качеств.
И все, кто каждый день навещали высокопоставленного больного, с неизменным удивлением обнаруживали у его постели бывшего врага, с которым он теперь играл в карты и вел богословские диспуты.
Летом 1588 года Англия превратилась в огромный военный лагерь. Все родственники и друзья Пенелопы были либо в армии, либо на флоте. Лейстер командовал основными силами, расквартированными в Тилбери и насчитывавшими около 16 тысяч человек. Королева не оставила свои войска и также находилась в Тилбери. Робин был с ней – он был назначен командующим кавалерией. Лорд Хоуард, кузен Пенелопы, и адмирал Дрейк возглавляли флот, где служила половина ее знакомых, включая Чарльза Блаунта, который построил и снарядил собственный корабль.
В конце концов, эта англо-испанская война оказалась битвой флотов, но поначалу никто на это не рассчитывал.
Как только миновала угроза вторжения, Пенелопа поспешила возвратиться в Лондон – она соскучилась по Робину, а также хотела принять участие в намечающихся при дворе празднествах. Но встреча их прошла совсем не так, как рассчитывала Пенелопа. Они оба были в трауре – их постигла неожиданная, как удар грома, утрата. Умер Лейстер. Он долгое время чувствовал себя нездоровым и даже поехал в Бакстон к целебным источникам, но так и не добрался до них – он скончался 4 сентября 1588 года в Корнбери. Робину, оставшемуся с двумя убитыми горем дамами, нужна была помощь старшей сестры. Пенелопа считала, что скорбь ее матери была искусным притворством. Совсем иным было горе королевы.
– Она заперлась у себя в спальне, – рассказывал Робин. – И не выходила до тех пор, пока лорд- казначёй не пригрозил, что выломает дверь.
– Она даже не рассердилась на меня за мою дерзость, – печально говорил лорд Берли. – Я знал, что так будет ведь я уже столько лет служу ей. Она всегда остается наедине со своим горем. Я советовал вашему брату, леди Рич, быть весьма терпеливым.
От Робина многое зависело, так как королева была в ужасном состоянии. Она любила Лейстера, и в
