— А тебе какое дело? — рыкнула в ответ та.
Люцивар пристально вгляделся в ее лицо, а затем покачал головой и пробормотал:
— Ты превратишься в настоящую занозу в заднице.
— Что ж, в таком случае, возможно, тебе стоило бы отпустить меня, — приторным голоском, который сочился ядом, произнесла Сюрреаль.
Люцивар издал низкий, издевательский смешок.
— Если ты решила, что я буду объяснять Королеве Гарпий, почему ее доченька служит при другом дворе, когда я сам стоял здесь и мог принять ее в наш, то лучше как следует обдумай это, маленькая ведьма.
Сюрреаль оскалилась в ответной ухмылке:
— Моя мать — не Гарпия. А я — не маленькая ведьма. И не собираюсь подписывать никаких проклятых контрактов, которые дадут тебе право управлять моей жизнью.
— Советую подумать еще раз, — холодно бросил Люцивар.
Пальцы Деймона сжались на правом предплечье Сюрреаль. Аарон поспешил схватить ее левую руку.
Прозвучали три удара в колокол, обозначившие окончание ярмарки услужения.
Сюрреаль грязно выругалась, Люцивар только улыбнулся.
Затем раздался мужской голос, исполненный негодования, заставивший их всех обернуться к столу.
Деймон заметил разряженного в пух и прах типа, который поспешно подравнивал стопки бумаг, игнорируя молодого эйрианского Предводителя.
Зарычав, Люцивар направился к столу, растолкал смущенных и расстроенных сородичей и замер рядом с мужчиной, который по-прежнему притворялся, будто не обращает на них ни малейшего внимания.
— Возникли проблемы, лорд Фриант? — с обманчивой мягкостью поинтересовался Люцивар.
Фриант изящным движением расправил кружевные манжеты и продолжил собирать бумаги.
— Звон колокола, знаменующий окончание ярмарки, только что прозвучал. Если эти люди будут по- прежнему свободны, когда вы прибудете завтра утром, чтобы предъявить свои права, то сможете вписать их в контракт, чтобы соблюсти право первого обратившегося.
Деймон напрягся. Лорд Джорвал неоднократно рассказывал ему об этом положении, записанном в правилах ярмарки услужения. На протяжении всего времени, что длилась ярмарка, у иммигрантов было право отвергнуть предложение служить при том или ином дворе или подождать, не будет ли сделано еще одно, а то и попытаться выторговать более выгодные условия. Однако на следующий день после завершения ярмарки начинался день призыва. Выбор был лишь один. Иммигранты могли принять предложение, выдвинутое первым двором, обратившим на них свое внимание, — а Джорвал сразу же намекнул, что обычно таковые означали более низкое положение, — или же вернуться в Террилль, чтобы попытать счастья в следующий раз. Он потратил два миллиона золотых марок на взятки, чтобы добиться включения своего имени в списки на этой ярмарке. Деймон, разумеется, мог выделить эту сумму и во второй раз, однако он не осмелился бы вернуться в Террилль. Большинство же иммигрантов тратили все свои капиталы на этот единственный шанс начать, возможно, более счастливую жизнь. Они подпишут любой контракт, дающий привилегию хотя бы ползать при дворе какой-нибудь суки, лишь бы остаться в Кэйлеере.
— Подождите-ка, лорд Фриант, — с той же обманчивой мягкостью в голосе остановил его Люцивар. — Вы не хуже меня знаете, что человек должен быть принят до колокольного звона, однако затем есть еще час на то, чтобы заполнить и подписать контракты.
— Если хотите подписать контракты с теми, что уже перечислены, можете забирать их с собой хоть сейчас. Остальным придется подождать до завтра, — настаивал Фриант.
Люцивар поднял правую руку и небрежно почесал подбородок.
Все произошло так быстро, что Деймон даже не заметил движения. В один миг Люцивар почесывал подбородок, а в следующий эйрианский боевой клинок оказался на левом запястье Фрианта.
— Так вот, — любезно продолжил эйрианец. — Вы закончите заполнять контракт сейчас, или я отрежу вам левую руку. Выбирайте.
— Дерьмо, — пробормотала Сюрреаль, на всякий случай придвигаясь ближе к Деймону.
— Вы не имеете права! — всхлипнул Фриант.
Рука Люцивара даже не дрогнула, однако с запястья лорда побежала тоненькая струйка крови.
— Я обо всем сообщу Совету! — взвыл тот. — У вас будут неприятности!
— Возможно, — невозмутимо согласился Люцивар. — Зато ты останешься без левой руки. Если повезет, то больше ты ничего не потеряешь. Если же нет…
Деймон краем глаза уловил движение слева от себя и обернулся в ту сторону. Лорд Мегстром, член Темного Совета, с которым он беседовал в самом начале, замер у другого конца стола.
— Я могу чем-то помочь вам, Князь Яслана? — задыхаясь, спросил старик.
Люцивар поднял взгляд, и Мегстром замер на месте. Его лицо побелело.
— Мать-Ночь, — пробормотал Аарон, — он дошел до убийственной грани!
Деймон не сделал ни одного движения — как и все остальные. Верховного Князя, достигшего этой грани, было невозможно уговорить одуматься или попытаться вразумить. Он сам носил Черный Камень, единственный бывший на ступень темнее Эбеново-серого, которым обладал Люцивар. В лучшем случае умрет Фриант. В худшем — начнется безжалостная резня.
— Лорд Фриант утверждает, что контракты нельзя заполнять после того, как прозвонил колокол, — все с той же обманчивой мягкостью пояснил эйрианец.
— Я уверен, что он просто запутался в правилах, — поспешно произнес Мегстром. — Когда прозвучит последний удар колокола, претендентам дается еще один час, чтобы заполнить бумаги.
Люцивар ничего не ответил, и пожилой лорд, сделав неровный вдох, продолжил:
— Лорд Фриант, похоже, немного нездоров. С вашего позволения, я закончу вместо него заполнять ваши бумаги.
К этому времени пышный белый кружевной манжет рубашки злосчастного лорда пропитался кровью. Из носа текло, и он беззвучно плакал от боли.
По молчаливому кивку Люцивара Мегстром отодвинул бумаги подальше от лужицы крови, образовавшейся на скатерти, и взял ручку, лежавшую неподалеку. Отойдя на другой конец стола, он опустился на стул.
Люцивар поднял левую руку и указал на Деймона:
— Он будет первым.
Мегстром бегло заполнил верхнюю строку, а затем выжидающе взглянул на Деймона. Его лоб усеивали капли пота.
«Двигайся, будь ты проклят, шевели ногами!» — велел он сам себе. На мгновение Деймону показалось, что его тело не собирается повиноваться приказам разума. Когда ноги наконец пришли в движение, ему показалось, что он идет по тонкому потрескивающему льду и один неверный шаг приведет к катастрофе.
— Деймон Сади, — тихо произнес Мегстром, аккуратным, ровным почерком записывая первое имя. — Из Хейлля, верно?
— Да, — отозвался Деймон. Даже для его собственных ушей голос прозвучал слишком хрипло и безжизненно.
Если Мегстром и обратил на это внимание, то не подал виду.
— Когда мы познакомились, вы, кажется, сказали, что носите темный Камень, однако я подзабыл, какой именно.
В день их встречи Деймон сказал, что по Праву рождения получил Красный, однако предпочел не упоминать свою нынешнюю ступень. Теперь увертки были бесполезны.
— Черный.
Мегстром поднял на него глаза, расширенные от потрясения. Затем он поспешно опустил взгляд и продолжил заполнять пустые графы.
