Спрашивающий. Уж конечно вы не хотите сказать, что Итон и Харроу – «коммерческие школы»?
Теософ. Нет. Конечно, среди всех прочих классическая система в наибольшей степени уважаема; и в наши дни она приносит какую-то пользу. В наших знаменитых закрытых школах, где можно получить не только интеллектуальное, но и общественное образование, ей по-прежнему отдают предпочтение. Поэтому весьма важно, что туповатые мальчики из аристократических и богатых родителей могут пойти в такие школы, где может сойтись молодая поросль обоих этих классов – «благородных кровей» и денег. Но, к сожалению, за места в этих школах ведётся жестокая борьба, поскольку класс богачей растёт, и бедные, но смышлёные ребята стремятся поступить туда благодаря богатой эрудиции – и в сами школы, и через них – в университеты.
Спрашивающий. Таким образом, более состоятельным «олухам» приходится трудиться еще усерднее, чем их более бедным товарищам?
Теософ. Так оно и есть. Но, как это ни странно, приверженцы культа «выживания наиболее приспособленного» не следуют своей же собственной теории, поскольку все их усилия направлены на то, чтобы на место этого самого «приспособленного» посадить того, кто по природе своей неприспособлен. Так, крупными суммами денег они переманивают лучших учителей от их естественных учеников, чтобы эти учителя поднатаскали их бесталанных чад для профессий, в которых они впоследствии занимают множество должностей без какой-либо пользы.
Спрашивающий. В чём же дело?
Теософ. В пагубности системы, которая штампует товар по заказу, не обращая никакого внимания на естественные склонности и таланты молодёжи. Несчастный маленький кандидат на вступление в этот прогрессивный рай обучения практически сразу по выходе из детской погружается в рутину подготовительной школы для детей джентльменов. Там за него немедленно берутся работники этой материально-интеллектуальной фабрики, пичкая его латинской, французской и греческой грамматикой, датами и таблицами, так что даже если у него и были какие-то природные дарования, их из него быстро выжимают катки «мёртвых словарных запасов», как уместно назвал их Карлайл.
Спрашивающий. Но ведь учат же его и чему-то еще помимо «мертвых слов», и, в том числе, многому из того, что может непосредственно привести его к теософии, если не сразу в Теософическое Общество?
Теософ. Не очень-то многому. Поскольку из истории он почерпнет достаточные сведения лишь о своей собственной нации, годные для того, чтобы снабдить его броней предубеждения против всех остальных народов и погрузить в выгребные ямы национальной ненависти и кровожадности, запечатлённых в летописях. Вы, конечно, не станете называть это «теософией»?
Спрашивающий. Каковы дальнейшие возражения?
Теософ. К этому можно добавить поверхностное и выборочное знание так называемых «библейских фактов», при изучении которых игнорируются все требования разума. Это просто урок для развития памяти, и задаваемый учителем вопрос «почему?» относится лишь к обстоятельствам, а не к смыслу и причинам.
Спрашивающий. Да; но я слышал, как вы поздравляли себя с тем, что в наши дни постоянно растёт число агностиков и атеистов; так что даже люди, воспитанные в системе, которую вы столь охотно порицаете, учатся мыслить и рассуждать самостоятельно.
Теософ. Да; но происходит это скорее в силу здоровой реакции на систему, чем благодаря ей самой. Мы куда больше рады видеть в нашем Обществе агностиков и даже отъявленных атеистов, чем слепых приверженцев какой бы то ни было религии. Разум агностика всегда открыт истине; что же касается фанатика, то истина его ослепляет, как солнце – сову. Лучшие, то есть сильнее всего любящие истину, наиболее филантропичные и искренние, члены нашего Общества были и являются агностиками и атеистами (в смысле неверия в личностного Бога). Но увы, свободомыслящих мальчиков и девочек почти нет: как правило, обучение оставляет на них свой отпечаток в виде искажённого и ограниченного ума. Настоящая, здоровая система образования должна формировать ум энергичный и свободный, воспитанный в точной и логичной мысли, а не в слепой вере. Как можете вы ждать хороших результатов, если сами же извращаете рассудок ваших детей, по воскресеньям заставляя их верить в библейские чудеса, а шесть оставшихся дней в неделю внушая им, что подобные вещи невозможны с научной точки зрения?
Спрашивающий. Что же вы, в таком случае, предлагаете?
Теософ. Будь нас деньги, мы основали бы школы, которые выпускали бы не просто умеющих читать и писать кандидатов на голодную смерть. Там в детях воспитывали бы прежде всего уверенность в себе, любовь ко всем людям, альтруизм, взаимное милосердие и, в первую очередь, учили бы их думать и рассуждать самостоятельно. Чисто механическую зубрёжку мы свели бы до абсолютного минимума и основное время посвятили бы развитию и воспитанию их внутренних чувств, способностей и скрытых возможностей. Мы постарались бы с каждым ребёнком обращаться как с индивидуальностью и обучать его так, чтобы обеспечить наиболее гармоничное и равномерное раскрытие его способностей, дабы все его особые склонности получили естественное развитие. Своей целью мы поставили бы воспитание свободных мужчин и женщин – свободных как в интеллектуальном, так и в нравственном отношении, – без каких бы то ни было предрассудков и прежде всего – неэгоистичных. И мы убеждены в том, что многого, если не всего этого, можно было бы добиться с помощью надлежащего и истинно теософического образования.[88]
Почему же существует столь сильное предубеждение против Теософического общества?
Спрашивающий. Если теософия обладает хотя бы половиной перечисленных вами достоинств, то почему же к ней существует столь враждебное отношение? Эта проблема, пожалуй, посерьёзнее всех остальных.
Теософ. Так и есть. Но вы не должны забывать о том, сколько могущественных противников появилось у нас с момента основания Общества. Если бы, как я только что говорила, теософическое движение было одним из бесчисленных повальных увлечений современности, столь же безобидных, как и проходящих, то над ним бы просто посмеялись (как впрочем и делают сейчас те, кто не понимает его истинной сути) и оставили бы в покое. Но ничего подобного сказать о нём нельзя. По сути, теософия является наиболее серьёзным движением этого века, причём движением, которое угрожает самому существованию большинства из освящённых временем обманов, предрассудков, и социальных зол сегодняшнего дня – зол, благодаря которым жиреет и живет в довольстве верхушка общества и их подражатели и низкопоклонники, верхушка среднего класса; зол, которые в то же самое время сокрушают и доводят до голодной смерти миллионы бедняков. Поразмыслите об этом, и вы очень скоро поймёте, в чем причины столь безжалостного преследования со стороны тех, кто в силу большей своей наблюдательности и проницательности видит истинную сущность теософии и потому-то её страшится.
