П. Е. Щеголев. Подвиг княгини М. Н. Волконской. В кн.: «Записки кн. М. Н. Волконской», изд. 2, дополненное. СПб., кн-во «Прометей», 1914, стр. 40.
Под таким заглавием и с этой датой стихотворение было впервые опубликовано в 1841 г. в «Отечественных записках» по источнику, до нас не дошедшему. Заглавие это сохранилось во всех последующих изданиях Пушкина до академического, в котором, исходя из автографа, где его нет (приняв вместе с тем, что по меньшей мере непоследовательно, дату, которая в нем также отсутствует), оно опубликовано без заглавия.
Подробнее см.: Г. С. Глебов. Об «Арионе». «Пушкин. Временник Пушкинской комиссии», кн. 6. М. — Л., 1941, стр. 296–304.
Ovidius. Fastes. 2, 83—118. Сочинения Овидия, поэта, равного Пушкину участью (послание «К Овидию», 1821), были хорошо ему известны. В его библиотеке они имелись и в подлиннике и в переводе.
Об этом рассказывает сам Державин в составленных им «Объяснениях» к своим стихам (Сочинения с объяснительными примечаниями Я. Грота, т. I–IX. СПб., 1864–1883. Цитаты по этому изданию).
Связь между данными строками стихотворения и докладом Верховного уголовного суда указана Н. Л. Бродским («Пушкин. Биография». М., Гослитиздат, 1937, стр. 517–518).
И. П. Эккерман. Разговоры с Гёте. М. — Л., «Academia», 1934, стр. 267, 863.
«Исторический вестник», 1883, кн. XII, стр. 535; «Рукою Пушкина», стр. 24–25, 60–63.
Вас. Гиппиус. Пушкин в борьбе с Булгариным в 1830–1831 гг. «Пушкин. Временник Пушкинской комиссии», кн. 6. М. — Л., Изд-во АН СССР, 1941, стр. 236–237.
В отличие от Белинского, исследователи в наше время или проходят мимо этого стихотворения, или дают ему неверные, как я считаю, истолкования. Так, автор новейшей монографии о лирике Пушкина полагает, что, поскольку поэт находился «в очень сложных и трудных условиях, когда с него фактически не было снято обвинение в авторстве „Гавриилиады“», он «учел серьезность создавшегося положения и ответил Филарету стихами». Этим явно берется под сомнение искренность ответа (Б. П. Городецкий. Лирика Пушкина. М. — Л., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 358). В. В. Вересаев, наоборот, правильно подчеркивает, что стихотворение так искренне и сильно, что в нем никак нельзя видеть светски-расчетливого комплимента духовному сановнику. В то же время, ссылаясь на слова Вяземского, что Пушкин был «задран стихами его преосвященства», и на отзывы поэта о Филарете, из которых видно, что «лично к Филарету Пушкин питал очень мало уважения», Вересаев истолковывает стихотворение в духе своей концепции «двух планов», как плод чистого «воображения», не имеющий никакого отношения к реальному, биографическому факту («В двух планах», стр. 53–54). Однако слово Вяземского «задран» совсем не свидетельствует о возмущении Пушкина стихами Филарета (иначе действительно ответ ему был бы крайне странным), а, видимо, значит примерно: задет за живое, взволнован. Что касается пушкинских отзывов о Филарете, они относятся к значительно более позднему времени — 1834–1835 годам. Да и вообще Филарет представлял собой в ту пору фигуру довольно своеобразную, — по словам Герцена, «какого-то оппозиционного иерарха»: «Он был человек умный и ученый, владел мастерски русским языком, удачно вводя в него церковно-славянский… умел хитро и ловко унижать временную власть; в его проповедях просвечивал тот христианский, неопределенный социализм, которым блистали Лакордер и другие дальновидные католики. Филарет с высоты своего первосвятительского амвона говорил о том, что человек никогда не может быть законно орудием другого, что между людьми может быть только обмен услуг, и это говорил он в государстве, где полнаселения — рабы» (VIII, 130–131).
Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений, т. XII. М., Гослитиздат, 1953, стр.
