— А теперь сядь, — приказал он. — Никто здесь никого трогать не собирается.
Фрэнки уперся кулачками в боки. — Я хочу, чтобы ты передо мной извинился.
— Лучше сядь, он тебе ясно сказал, — посоветовал Терри.
— Ты тоже извинись.
— Ну ты с ума сошла, бэби, — вскинул глаза Терри — но то, что он увидел, заставило его поднять руки и сдаться. — Ну, раз ты настаиваешь. Мы все тут твои друзья. Нам не нужно сцен.
Фрэнки повернулся к Маркусу. — А теперь твоя очередь.
Маркус, до сих пор сидевший мирно, вдруг резко поднялся. Он был огромен, заполнил собой всю комнату. Фрэнки сразу превратился в карлика, но от своего не отступал.
Маркус ни слова не произнес. Его беспокоила вспышка Фрэнки, но вины за собой он не чувствовал. Да и собственная гордость не позволяла произнести слова извинения. С другой стороны, если быть до конца справедливым, она вправе чувствовать себя униженной.
— Посмотри сюда, — проговорил он и, расстегнув рубашку, вынул маленький кожаный мешочек, свисавший на веревочке с шеи. — Видишь это?
— Вижу, — кивнул Фрэнки. — А что это такое?
— Мой амулет. В нем то, что я особенно хочу сохранить. — Он коснулся большим пальцем лба. — Контролирую то, что у меня здесь. Понимаешь, о чем я говорю? Если контроль отсутствует, человек танцует под чужую дудку, совершает глупости по наущению других. Ты должна запечатлевать здесь все, что происходит вокруг тебя. Даже если спишь, один глаз должен бодрствовать.
— А что в мешочке? — поинтересовался Фрэнки.
— Однажды я совершил глупость. В то время я не умел думать. Но то, что свершилось — остается фактом. Спустя некоторое время я попал в переделку. Это был лишь вопрос времени. Я не спрашивал: кто или что, а каждый раз шел и делал то же, что делали другие. И меня посадили в тюрьму, даже не знаю, как это получилось. Когда выпустили, через неделю я вернулся к прежним занятиям. А когда я вышел наконец второй раз, мать послала меня в Ларквилл, поближе к своим. Она, я думаю, хотела меня встряхнуть, — Маркус погрузился в себя, голос стал другим. — Там совсем деревня. Через неделю я почти свихнулся. Ты знаешь, каково ждать. И чем больше я ждал, тем дольше оно не происходило. Я стремился уехать, но именно это у меня не получалось. Однажды тетушка Кэрол — у нее я остановился, взяла меня навестить тетушку Орфу, она жила в доме моего кузена. Когда мы добрались до нее, она прощалась со своим клиентом. Меня представили, и, пока я стоял, тетушка Орфа меня разглядывала, долго разглядывала, а потом вонзила свои глаза в мои. После этого пригласила нас испить чаю с печеньем, расспрашивала о матери и других членах семьи. В конце спросила обо мне, я рассказал, но немного. Она снова начала меня разглядывать, потом встала и вышла из комнаты. А когда вернулась, у нее в руке был этот мешочек.
— В тебе сидит злой дух, — сказала она. — Он не дает тебе жить спокойно, через тебя он сеет зло, заставляет совершать плохие поступки. Поэтому ты хочешь уехать. Это зло надо изгнать. Иначе оно проникнет в тебя на самую глубину, и тогда тебе никто не сможет помочь.
Она протянула мне мешочек и рассказала, как я могу себя обезопасить. Я так и сделал. Через месяц я стал другим человеком. Дух был изгнан, он мной уже не владел. Теперь то, что я делаю — делаю я. Неожиданно я увидел вещи, которые раньше были от меня скрыты. Поэтому и храню свой талисман здесь… — Он похлопал себя по груди и многозначительно взглянул на Фрэнки. — С тех пор у меня нет проблем.
— Как получилось, что ты оказался в тюрьме? — поинтересовался Терри.
— Не с теми связался. Всегда найдутся желающие подставить дурака.
— Что в твоем мешочке? — снова спросил Фрэнки. Его умиротворил рассказ Маркуса, который он воспринял как форму извинения. — Что значит твой амулет?
Он потянулся потрогать мешочек, но Маркус его быстро спрятал за рубашку.
— Разные предметы, — ответил он. — Это очень личное дело. Если вытащить содержимое, амулет потеряет силу. Даже можно навредить себе.
— Как думаешь, тетушка сможет мне помочь?
— Сможет, если в этом есть необходимость. Тебе придется выдержать ее пронзительный взгляд. Все через это проходят.
— В этом нет необходимости, — вставил Терри. Он сгорал от нетерпения. — Особенно после сегодняшней ночи. Никаких слов, только касания и чувства. Плоть к плоти. — Я прав, бэби?
Фрэнки морозило. — Я хочу знать, что делать и вообще чего опасаться.
— Сделаешь то, что должна сделать, — отрубил Терри. — Неважно — что. Сделаешь. Я больше туда не собираюсь.
— Тебе и не надо туда идти. Оставайся дома. Смотри телевизор или делай, что захочешь.
— Послушай, — возразил Терри, пытаясь улыбаться. — Будь я проклят, если я тебя не люблю. — Он отвел рукав. — Сейчас на моих часах без четверти три, а у тебя, Маркус?
— Два часа сорок восемь минут.
Терри подвел свои. — Ну что, все готово. Действуем по плану. — Он широко улыбнулся Маркусу. — Десантники к сбросу готовы.
В десять сорок вечера Фрэнки и Терри прошли через стеклянные двери больницы 'Парк Мемориал', открывавшиеся в приемный покой для экстренных больных. Не считая 'черного', это был единственный вход в больницу в такой час. В комнате ожидания царила атмосфера смирения и страданий… Скука перемежалась с нетерпением, мука — с глубоким сном. Когда медсестра отвлеклась на мужчину, начавшего вдруг ни с того ни с сего громко браниться, Терри схватил за руку Фрэнки и потащил в ближайший коридор. Они добрались незамеченными до лестницы и поднялись на восьмой этаж. На площадке решили передохнуть.
— Мне бы сейчас выпить чего-нибудь, — пожаловался Фрэнки.
— У меня есть марихуана. Хочешь курнуть?
Фрэнки не успел ответить, в дверь постучали. Терри досчитал до двадцати и заглянул внутрь. Маркус был на месте как договорились, елозил шваброй по полу. В десяти футах от него с обеих сторон стояли низкие желто-черные заграждения с надписью 'Осторожно, уборка'. Они переглянулись и, осмотревшись, Маркус кивнул. Терри втащил Фрэнки, они вместе поспешили к палате 816. Фрэнки успел вбежать туда, но тут из-за угла появилась медсестра с медикаментами. У Терри перехватило дыхание и он отошел от двери, так что сестра увидела его торчащим в коридоре, как соляной столп.
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
Он покачал головой. — Нет, все в порядке.
— Если вы хотите увидеть кого-то, приходите завтра утром. Время свиданий закончилось еще два часа назад. — Ей было около сорока — короткая стрижка, в глазах тревога и подозрение.
— Я здесь не для визита.
— Эй, Шерли, — окликнул ее Маркус. Он бочком подбирался к ней со своей шваброй. — Что случилось?
Она бросила на него быстрый взгляд. — Что ты тут делаешь так поздно?
— То же, что всегда. Знаю себе драю. Мою и мечтаю.
— Ты бы приберег свои мечты для другого места, Маркус Паркс.
— Шерли, — проговорил он и мотнул головой. — Да это ж мой друг.
Она перевела взгляд на Терри и нахмурилась. — Что вы здесь оба затеяли?
— У нас маленькое личное дельце. Никому никакого вреда. Вы еще будете раздавать лекарства, а мы уже закончим.
— Личным дельцем лучше заниматься в личном месте.
— Вы правы, — согласился Маркус, шлепая шваброй по полу и притворяясь, что моет. Шерли рассматривала Терри, хмурилась.
— Вы знакомы с Маркусом?
Терри кивнул. — Маркус не лжет. Мы друзья.
— Друзья или не друзья, но здесь больница.
— Извините, что нарушил ваши правила, смиренно ответил Терри.
— Нарушая правила, вы доставляете беспокойство всем. — Слова относились к Маркусу, на него же
