— Ладно. Можешь не открывать своих секретов. Мне это все глубоко безразлично.
— Между мной и Ридом ничего не было, — твердо сказала Камми. — Просто я выступаю против его решения продать фабрику.
— Ты кому пытаешься навесить лапшу на уши, Камми? Не забывай, что разговариваешь со старушкой Уэн. Ты красивая свободная женщина — ну, скажем, почти свободная — а он ничем не связанный мужчина с привлекательной внешностью и перспективами. Все это совершенно естественно.
— Что естественно?
— Роман, конечно. А ты что думаешь? И знаешь, я нисколько бы тебя не обвинила. На вчерашнем собрании мне удалось хорошенько его рассмотреть в первый раз с тех пор, как мы учились в университете. Он и тогда был паренек что надо. Но теперь, милая, в нем появилось что-то еще, он выглядит просто потрясающе. Я посмотрела на него и поняла, что Рид Сейерз в любое время может засунуть свои ботинки под мою кровать.
Камми почувствовала какую-то странную нервную дрожь. Ревность? Что за ерунда!
— Собрание? — переспросила она. — Ты сказала — собрание?
— Разве ты не знала? Рид устроил пикник на берегу озера для всех работников фабрики и их семей. Я, разумеется, сразу же прицепилась к своему братишке Стиву — он в инструментальном цехе вкалывает, знаешь? Так вот, Рид подсаживался к каждому и беседовал на равных точно так же, как делал его старик.
Камми судорожно сжала кофейную чашку. Сделав быстрый глоток, она спросила:
— И что же он говорил?
— Говорил, что все мы слышали сплетни, которые ходят по городу о фабрике, и поэтому хотел бы нам все объяснить. Он подтвердил, что есть предложение о покупке фабрики, но сказал, что до окончательного решения еще очень далеко, потому что пока не будет проведена доскональная проверка всех бухгалтерских документов, никаких конкретных шагов не может быть предпринято. А пока он обещал, что будет стараться сделать все возможное в интересах рабочих. Говорил, чтобы люди не волновались и не паниковали.
— Какая же это… какая это чушь! — воскликнула Камми.
Удивленные глаза Уэн впились в ее лицо.
— А ну-ка давай выкладывай! Что он такое натворил? Я знаю, что он провел ночь в твоем доме. Это Кит сказал Стиву, а когда у Стива бывали от кого-нибудь секреты? Он что же, бросил тебя?
Камми с силой потерла виски и зажмурила глаза, которые начало резать от внезапной головной боли.
— Неужели все считают, что мое выступление против Рида лишь женский каприз?
— Я этого не говорила, милочка, — возразила Уэн. — Из всего, что мне известно, можно сделать один- единственный вывод: парень попользовался тобой и бросил, а ты слишком благородна, чтобы отомстить ему каким-то другим способом.
— О боже, — простонала Камми, пораженная тем, до чего же богато человеческое воображение. — Но ведь это совсем не так! Почему, черт побери, люди так любят совать нос в чужие дела!
— Я прекрасно поняла твой намек, — надменно сказала Уэн. — Что ж, давай сменим тему разговора. Мне бы хотелось кое-что разузнать о том твоем собрании, о газетных статьях, ну и все такое прочее. Я, между прочим, обижена тем, что ты не дождалась меня.
Уэн уезжала на несколько дней в одну из своих обычных увеселительных поездок, во время которых она посещала выставки-продажи старинных драгоценностей, где скупала и перепродавала кое-какие антикварные вещи и таким образом зарабатывала себе на «карманные расходы». Камми внимательно посмотрела на кузину, пытаясь понять, говорила ли она серьезно или собиралась отпустить очередную шуточку.
— Я могла бы подождать, если бы была уверена, что тебя это заинтересует.
— Меня всегда все интересует, ты же знаешь, а уж особенно, если дело пахнет скандалом. Я слышала, ты дала тут жару!
— Что?
Кофе вдруг стал невыносимо горьким, и Камми оглянулась вокруг, не зная, куда поставить чашку. В следующую секунду чашка была уже в руках Уэн, которая бесцеремонно водрузила ее на сиденье ближайшего стула.
— Ты заставила наших дражайших отцов города намочить штаны, милочка. Они испугались, что ты сорвешь сделку, которая сулит им приличные бабки. Они же спят и видят, как к ним в руки текут дополнительные налоги, которыми будет обложено расширенное производство. Говорят, вчера один из них назвал тебя «безмозглой сукой». Они просто боятся тебя.
— Меня?
— Кого же еще? Ты свела все воедино: деньги, людей со связями, прессу, общественность. Ты же, черт возьми, можешь даже выставить свою кандидатуру на пост мэра города, и вполне возможно, что победишь на выборах.
— Я не собираюсь выставлять свою кандидатуру.
— Зато я собираюсь, но это не имеет значения. Признаться, я еще не знаю, какую сторону принять во всей этой возне вокруг фабрики. Иногда мне кажется, что будет лучше, если Гринли останется таким же маленьким, как сейчас. Если город вырастет, то непременно найдется мужчина, который захочет прибрать власть к своим рукам, в противном же случае я вполне могу претендовать на кресло мэра.
— Я вовсе не пытаюсь препятствовать росту Гринли, — сказала Камми, нахмурившись.
— Разве? Но если твое дело выгорит, то именно так и будет.
— По-моему, — продолжала Камми, — тебе уже сейчас надо начинать бороться за высокое кресло. Чего ты ждешь? По крайней мере, на мой голос можешь рассчитывать всегда.
На лице Уэн появилась сухая улыбка.
— Я буду рада, если ты окажешь мне поддержку. Во всяком случае это будет гораздо полезнее, чем попусту тратить время на твоих дятлов.
— Теперь понятно, — медленно проговорила Камми, не сводя пристальных глаз с Уэн. — Просто- напросто ты пыталась окольными путями посоветовать мне отказаться от борьбы и заняться чем-нибудь «более полезным».
Уэн шумно вздохнула.
— Послушай, дорогуша, давай-ка поговорим серьезно. Все очень просто: чем больше становится фабрика, тем больше становится город. Чем больше город, тем больше размах «Соснового фестиваля». Чем больше размах фестиваля, тем больше становлюсь я… да я уже и так не маленькая, но ты ведь знаешь, что я имею в виду. Я непременно хочу стать мэром, но приятнее быть мэром чего-то большого, чем маленького. А Гринли так и останется захолустным городишкой, если мы сейчас не воспользуемся случаем.
— А что, если в конечном результате Гринли станет непригодным для проживания? — резко спросила Камми. Она терпеть не могла, когда ее пытались «обработать», тем более те люди, на понимание которых она рассчитывала.
— Ничего с ним не станет.
— Нет ничего вечного и неразрушимого. Неужели ты не читаешь газет? Неужели не знаешь, к чему приводит гибель лесов? Леса здесь имеют такое же важное значение, как в Южной Америке. И дикие животные тоже.
— Я ничего не отрицаю, но то, что мы имеем, это не какие-то экзотические деревья и птицы, которые исчезнут с лица земли, если мы не спасем их. Это всего-навсего обыкновенные сосны и дятлы или… как их там?
— Ты безнадежна, — вздохнула Камми.
— Я реально смотрю на вещи, а ты — романтик. Кому нужна твоя романтика в Гринли? Люди здесь хотят совсем другого, того, чего они никогда не видели в достатке.
— И что же это, дорогая?
— Деньги.
— Есть более важные вещи, — упрямо заметила Камми, но по тону ее голоса было ясно, что она перешла к обороне.
— Да. Например, власть. Но и ее можно купить, так зачем обманывать себя и других? А ты решила
