– Сузить подозрения до Дайкса, или Богана, или какого-нибудь неизвестного N, который был этой ночью в доме? С виду резонно. Но в твоей аргументации сильный недостаток.
– Недостаток? Не вижу.
– Логический недостаток. Или же логически-психологический недостаток, если точнее. Ты уже допросил Дайкса?
– Нет. Сейчас как раз его очередь.
– Можно мне сначала побыть с ним минут пятнадцать? Наедине?
Блаунт окинул Найджела ледяным взглядом:
– Зачем?
– Он может поведать мне то, о чем не скажет официальному лицу. Ты же такой чурбан, что на тебя страшно смотреть.
– Разумеется, я могу рассчитывать, что ты не служишь в этом деле чьим-нибудь интересам…
– Пока нет, – ответил Найджел. Внезапный образ Элизабет Ресторик в ее ослепительной красоте ярко вспыхнул перед глазами.
– Что ж, прекрасно. И я могу рассчитывать, что ты поделишься всей существенной информацией?
– Само собой.
Найджел нашел Дайкса бесцельно слоняющимся по библиотеке и вышел с ним в сад. Романист смотрелся увереннее, похоже, взял себя в руки, хотя глаза его выдавали, что он провел бессонную ночь. Они прохаживались довольно живо, потому что жалил холодный ветер, подбираясь к тихой стороне дома и к лоскутку березовой рощицы, где тонкие ноги берез испуганно цеплялись за сугробы.
– Что – обнюхиваете местность для полиции? – вяло спросил Дайке, когда они отошли подальше от дома.
– Не любите полицию?
– Люди моего класса ее не любят. Полиция – наемный страж общества неравенства, и, кем бы ты ни был, от этой правды никуда не деться.
– Я уже приметил вашу позицию. Вот почему я хотел сперва с вами поговорить. Блаунт – малый из Уголовного розыска, это полицейский с головы до ног. Он далеко не чужд справедливости и умеет работать, но он не даст своему сердцу перечить голове.
– Вот и мне так кажется.
– Если бы он так поступал, то был бы лучшим сыщиком. Но это тоже – как сказать… Думаю, он поставит вас на место и принудит защищаться, и тогда вы будете производить намного худшее впечатление, чем хотелось бы.
Дайке уже приготовился злобно ответить, но задумался. Слова Найджела затронули в нем ум романиста – ум аналитика-наблюдателя.
– Может, вы и правы. Да. Судя по всему, вы имеете какой-то опыт, молодой человек. Хотя – черт меня подери, абсолютно не понимаю, какое вам дело до этого всего!
– Ни за что не говорите ему об этом. И постарайтесь ясно излагать показания. Я – не на вашей стороне, как и ни на чьей другой. Разве что – на стороне Элизабет Ресторик. Все, что вы скажете и что я признаю существенным, я должен передать полиции. Я решил поговорить с вами, потому что чувствую – вы скажете мне то, о чем будете молчать перед дюжиной полицейских.
– Разговоры по душам, да? Видно, один из этих молодцов решил дать мне тоник после джина. – Он ткнул пальцем в сторону дома. – Я не говорил, что я что-то скрываю.
– Вполне верю. Разве что свой стыд.
Вилл Дайке резко остановился и остро впился в него глазами:
– Ага, понятно, о чем это вы. О сексуальной стороне. Так вот, осмелюсь заметить, что и у меня есть какой-то разум – люди из рабочего класса, может, и просты, да не носят грязных сердец на рукавах, как эта сука Эйнсли. Узнав всех этих людей, в кругу которых вращалась Бетти, мне уж не привыкать…
– Сколько вы были с ней знакомы?
– Шесть месяцев. Нет, восемь. Это было в мае. Я встретил ее на одной из этих проклятых издательских вечеринок. Они указали мне на дверь, понимаете? И мы нашли друг друга, потому что все остальные в комнате были жалкими бесцветными рыбами. Разговоры о призраках! Ну да, знаю, Бетти была не ангелом. Но – господи боже! – в ней текла живая кровь!
– Вы сказали, что она была не ангелом. А вы знали, что она – наркоманка?
Романист от неожиданности хрюкнул, словно его сердце только что пронзили насквозь.
– Это правда? – Он вцепился в руку Найджелу. Вчерашние слезы, теперешняя агрессия – все говорило о его ранимости, которую можно было бы назвать бесхарактерностью, если тебя воспитывали как Хиварда, подумал Найджел.
– Боюсь, что так. Результаты вскрытия. Кокаин.
– Так вот что это было! – бормотал Дайке. – Бедная Бетти. О, злобные, хитрые дьяволы!
– Вы подозревали, да?
– Эта штучка Эйнсли намекала. И остальные друзья Бетти. «Друзья»! Боже мой! Если бы она мне только сказала! Мы бы сражались с этим бок о бок. Кто, кто приучил ее к этой дряни? – вопросил Дайке с яростным блеском в глазах.
