дал слово, что оставит ее в покое. Теперь она хотела просить его остаться, но боялась произнести эти слова. Если он откажется, то от этой утраты ей уже никогда не оправиться.
Едва заметная улыбка тронула губы Роуна, в глазах появилась надежда. С мольбой в голосе он спросил:
— Неужели ты не можешь поверить мне даже теперь?
— Могу. Я верю. Только… — Она в смятении умолкла.
— Этого мне достаточно, — серьезно сказал он, но голос его дрогнул. — Открой, Джолетта, другой флакончик.
Она машинально повиновалась, но пальцы не гнулись и не слушались ее. Серебряный колпачок был туго завинчен, и ей потребовалось усилие, чтобы снять пробку, при этом содержимое флакона едва не выплеснулось ей на платье.
Аромат был великолепный, сладковатый, легкий, волнующий, вроде бы знакомый, но редко встречающийся и удивительно приятный. Ей не нужно много времени, чтобы узнать его или понять, нравится ли он ей.
— Вайолетт и Аллин общались на языке цветов, — проговорил Роун, и его голос звучал так же эмоционально, как был насыщен аромат, исходивший из флакончика. — Для нас, мне кажется, больше подходит язык запахов, потому я не стану заполнять твою комнату букетами красных роз. И поскольку ты пользуешься духами «Чайная роза», я подумал, что именно ты одна из всех женщин сможешь понять смысл послания, состоящего из экстракта тысяч болгарских роз.
Болгарские розы — самые дорогие, самые ценимые в парфюмерном деле, всегда розовато-красные. Красные розы — любовь.
Их аромат, проникая в нее, заполнял все ее существо, кружил голову. Сладко ныло сердце, куда-то отступили все страхи, улетучились сомнения.
Джолетта радостно улыбалась, глаза ее сияли.
— Я люблю тебя, Тайроун Кингсли Стюарт Адамсон Четвертый, — призналась она.
Он обнял ее и прижал к груди так крепко, словно не собирался никогда отпускать.
— Я не могу жить без тебя, — бормотал Роун, уткнувшись лицом в ее волосы. — Я чуть не сошел с ума, все хотел придумать, каким образом заставить тебя поверить мне. Я влюбился в тебя еще тогда, когда поцеловал на темной улице Нового Орлеана, и с каждым днем любил все сильнее, совершая безрассудные поступки и следуя за тобой почти по всей Европе, подобно верному псу. Я собирался и дальше следовать за тобой, до тех пор пока тебе это не надоест и ты не согласишься выйти за меня замуж.
— Если это предложение, — улыбнулась Джолетта, — то оно мне не нравится.
Он отстранился, чтобы взглянуть на нее.
— Не нравится?
— Может пройти немало времени, — смеясь, отозвалась она, — пока мне надоест быть любимой или преследуемой тобой.
— Проверим? — нарочито грубовато воскликнул он с шутливым гневом в голосе. И проверка началась.
