Николас Блейк
«Конец главы»
От издателя
Серия «Библиотека классического детектива „Седьмой круг“» — собрание лучших интеллектуальных, психологических детективов, написанных в Англии, США, Франции, Германии и других странах, — была составлена и опубликована за рубежом одним из самых известных писателей XX века — основателем чрезвычайно популярного ныне «магического реализма», автором психологических, фантастических, приключенческих и детективных новелл Хорхе Луисом Борхесом (1899–1986). Философ и интеллектуал, Борхес необыкновенно высоко ценил и всячески пропагандировал этот увлекательный жанр. В своем эссе «Детектив» он писал: «Современная литература тяготеет к хаосу… В наше хаотичное время существует жанр, стойко хранящий классические литературные ценности, — это детектив». Вместе со своим другом, известнейшим аргентинским писателем Адольфо Биой Касаресом, Борхес выбрал из безбрежного моря детективной литературы наиболее, на его взгляд, удачные вещи и составил из них многотомную библиотеку, которая в течение без малого трех десятилетий выходила в Буэнос-Айресе. Среди ее авторов и знаменитые у нас писатели, и популярные писатели-криминалисты, которых знает весь мир, но еще не знают в России.
Борхес нашел разгадку истинной качественности и подлинной увлекательности детектива: роман должен быть интеллектуальным и фантастичным, то есть должен испытывать читателя на сообразительность и будоражить его воображение, а также делать читателя активным участником волнующих событий. Сам писатель так определял свой критерий: в настоящем детективе «…преступления раскрываются благодаря способности размышлять, а не из-за доносов предателей и промахов преступников».
Детективы из серии Борхеса — это тонкая игра ума и фантазии, оригинальная интрига и непредсказуемая развязка, вечные человеческие страсти: любовь и ненависть, предательство и жажда возмездия, но никакой пошлости, звериной жестокости и прочих эффектов бульварной литературы. Торжество разума и человечности — таково назначение детективного жанра, по Борхесу.
КОНЕЦ ГЛАВЫ
(роман)
I. В набор!
Свернув на Адельфи, Найджел Стрейнджуэйз сразу же очутился в тихой заводи благовоспитанной Эйнджел-стрит, и шум движения на Стрэнде глухо рокотал у него за спиной, как вода в шлюзе. «Приятно жить на такой улице, — подумал он, — если снять квартиру на верхнем этаже одного из этих высоких, элегантно похожих друг на друга домов, ты и вознесен над всей этой городской неразберихой, и в то же время не отрезан от нее. Когда стареешь и юношеские иллюзии тебя покидают, почти единственный способ почувствовать, что рождаешься заново и все начинаешь сначала, — это переехать на другую квартиру». Но хотя он и был по натуре своей непоседой, дважды за год менять жилье — это уже слишком: надо остерегаться привычки к такого рода взбадривающим наркотикам.
Подобные размышления занимали Найджела до самого конца Эйнджел-стрит, пока он не уперся в высокие чугунные ворота, отделявшие улицу от Эмбанкмент-Гарденс. В это холодное утро в конце ноября сад набережной выглядел чахлым и унылым. На Темзе тоскливо мычал буксир. Взглянув на часы, Найджел решил, что лучше прийти на пять минут раньше, чем стоять на ветру, любуясь тем беспомощным подобием природы, которым был этот сад.
Издательство «Уэнхем и Джералдайн» занимало последний дом по правой стороне. Фасад выходил на улицу, а южная стена на набережную. По бокам у главного входа были две витрины, а чуть подальше, ярдах в пяти или шести, еще одна небольшая дверь. Фасад из темно-красного кирпича, ослепительно белая масляная краска, изысканный вырез двери и веерообразного окна над нею — во всем этом было солидное изящество, вполне соответствующее фирменной марке «Уэнхем и Джералдайн». «Сколько раздутых викторианских знаменитостей, — подумал Найджел, — поднималось по этим пологим ступенькам, чтобы выпить стаканчик мадеры с теперь уже легендарным Джеймсом Уэнхемом. Скольким неустроенным их преемникам хотелось нынче выругаться при виде этого пышного фасада: „Ах, вот куда идут денежки!“» Книга, как любил провозглашать легендарный Джеймс Уэнхем, — драгоценный источник жизненной силы, истинно высокого духа. Изрядное количество этой более или менее драгоценной жизненной силы было выпущено на рынок в течение века, чтобы умножить богатство фирмы «Уэнхем и Джералдайн».
К тому же эта почтенная фирма умела шагать в ногу со временем, а если и отставала, то лет на двадцать, не более. В одной из витрин, как заметил Найджел, была выставлена широко разрекламированная новая книга военного летчика-истребителя вместе с макетом аэродрома и коллекцией игрушечных самолетов, развешанных сверху на веревочках. «Эта выставка в таком глухом районе, пожалуй, зряшная затея», — подумал он. Но потом сообразил, что кратчайший путь для пешеходов от Стрэнда к станции метро «Чаринг-Кросс» — как раз по Эйнджел-стрит и в определенные часы тут должно быть достаточно людно.
Следом за ним по ступенькам поднималась хорошо сохранившаяся дама с лошадиной физиономией, в сочетании с которой ее жемчужное колье напоминало хомут. Отворив дверь приемной, он пропустил даму вперед. Она проплыла мимо, не поблагодарив его за любезность, а только обдав запахом духов, и скрылась за дверью в дальнем конце комнаты.
— Моя фамилия Стрейнджуэйз, — сообщил он секретарше. — У меня назначена встреча с мистером Джералдайном.
Позвонив по внутреннему телефону, девушка сказала:
— Присядьте, пожалуйста. Секретарь мистера Джералдайна сейчас за вами придет.
Как Найджел потом выяснил, его принимали по второму разряду. Приема по первому разряду удостаивались авторы в ранге коронованных особ — к ним спускался собственной персоной один из компаньонов. За менее важными посетителями посылали секретаршу, а всякий сброд должен был отыскивать дорогу сам. Найджел коротал время, разглядывая фотографии авторов с дарственными надписями, украшавшие одну из стен приемной. Более древние выделялись бородами и ошеломляющей самоуверенностью, но по мере того, как взгляд перебегал поближе к современности, лица все больше теряли и растительность и самодовольство, а самые недавние портреты выражали либо пожирающий душу Angst,[1] либо ту лупоглазую, неубедительную браваду, которую так часто видишь в фототеке Скотленд-Ярда. И только двое представляли собой заметное исключение: усатый тип в военной форме — на фотографии была подпись «Ричард Торсби» — и дама, опередившая Найджела в дверях. Размашистая подпись на ее портрете сообщила ему, что это не кто иная, как Миллисент Майлз — знаменитая, неподражаемая Миллисент Майлз, королева бестселлеров, по слухам менявшая своих издателей почти так же часто, как когда-то любовников. Странно, что «Уэнхем и Джералдайн» согласились ее печатать. Однако вот она: в вечернем платье, с диадемой в тщательно завитых волосах, высокомерно взирает на него со стены.
— Это ведь была мисс Майлз, та дама, что вошла передо мной? — спросил Найджел.
— Да. Она здесь работает, — ответила секретарша.
— Как, она служит в издательстве?
— Нет. Пишет для нас свои мемуары. А когда она переезжала на другую квартиру, мистер
