чувств, которые она питала к единственной племяннице. – Вижу, ты все такая же импульсивная, как и прежде. Как жаль, что твоя тетка не сочла нужным воспитать в тебе скромность, подобающую леди. Что же до ответа на твой вопрос, то Альберт поживает хорошо, спасибо. Собственно говоря, он очень скоро должен присоединиться к нам, и у тебя будет возможность самолично убедиться, каким джентльменом он стал.
– Это удовольствие, которое следует предвкушать с благоговейным трепетом, – отозвалась Констанс, стараясь не подать виду, что внутри у нее все сжалось от внезапной тревоги. – И когда следует ожидать моего двоюродного братца? А то я как раз собралась съездить в Бриджуотер за покупками. Но мне бы не хотелось пропустить его приезд.
– Это никак не годится! – подала голос леди Блейдсдейл, пухлая белокурая красавица, имевшая склонность одеваться во все ярко-розовое. – Придется тебе отложить посещение модных лавок до завтра.
– Чепуха. – Леди Синклер посмотрела на невестку с холодным неодобрением. – Собственно говоря, мы ждем Альберта не ранее вечера.
– Вот и прекрасно, – так и просияла Констанс, которая предпочла бы вообще никогда больше не видеть своего двоюродного братца. – Тогда мне следует отправиться в Бриджуотер сейчас же, чтобы поспеть вернуться к его приезду.
– Да, пожалуй, так будет разумнее, – невозмутимо согласилась ее тетка. – Однако прежде чем ты отправишься в город, зайди к своему отцу. Он хотел о чем-то поговорить с тобой. Ведь ты тоже слышала, как он говорил об этом, верно, дорогая Розалинда?
– Да, да, действительно. – Леди Блейдсдейл из кожи вон лезла, стараясь подтвердить слова золовки. – Как глупо с моей стороны было забыть об этом!
Взгляд невыразительных голубых глаз леди Синклер уперся в Констанс.
– Он сейчас в своем кабинете с Синклером. Полагаю, он сможет заняться тобой прямо сейчас.
Констанс, нимало не смущенная, прямо встретила этот взгляд. Она прекрасно понимала, отчего леди Синклер так спокойно отнеслась к ее предполагаемой поездке. Ясно было, что Констанс просто не позволят покинуть пределы поместья.
– Мне не терпится услышать, что же отец желает сообщить мне, – ответила Констанс невозмутимо и так же невозмутимо кивнула обеим дамам на прощание. – В конце концов, – добавила она, уже коснувшись дверной ручки, – я ведь два месяца добивалась от него личной беседы. А сейчас прошу меня извинить. Мне надо кое-что сделать, прежде чем пойти к графу.
И, не дожидаясь ответа, Констанс вышла из столовой и быстро пошла вверх по лестнице, направляясь в свою комнату.
Обнаружив, что камеристка все еще в спальне, прибирает вещи госпожи, Констанс замерла и какое-то мгновение пребывала в нерешительности. Она сразу встревожилась, едва поняла, что тетя Кларисса неожиданно прибыла в Лэндфорд-Парк. А когда она узнала, что двоюродный братец Альберт тоже скоро будет, у нее не осталось никаких сомнений относительно цели, с которой прибыла тетка. Значит, снова все сначала – уговоры, угрозы, ультиматумы. Только на сей раз не в письменном виде и не через посредников. Ведь она находится в доме своего отца, у них под рукой. И они прибегнут к более энергичным мерам убеждения, дабы принудить ее к браку с двоюродным братцем Альбертом.
Как же глупо было с ее стороны самой влезть в эту западню! Однако она приехала сюда не совсем уж неподготовленной. Какой-то инстинкт – самосохранения, наверное, – заставил ее настоять на том, что приедет она в своей карете и со своим кучером, Уиллом Траском. Кроме того, была еще Милли, ее камеристка. И девушка, и Уилл были преданы только Констанс. Это небольшое преимущество, но им необходимо воспользоваться.
– Милли, – начала она, сама еще толком не зная, что скажет, хотя блестящая идея уже сверкнула среди хаоса мыслей, начала разрастаться и пускать корни, – Кажется, пора убираться из Лэндфорд-Иарка. Это означает, что мы должны бросить здесь все, за исключением самого необходимого. Кроме того, нам придется уезжать тайно. Никому нельзя говорить. Понимаешь? Никому. От этого зависит все.
– Я умею хранить тайны, леди Констанс, – сказала камеристка, бросив острый взгляд на лицо госпожи. – Не извольте беспокоиться. Только объясните, что мне следует делать.
Констанс почувствовала, как ком встает у нее в горле. Конечно, не стоило и сомневаться в том, что Милли останется верна ей. Ведь это Констанс когда-то, когда достигла возраста, в котором даме полагается иметь камеристку, выбрала эту девушку из числа кухонной прислуги, угадав в ней острый ум, зря пропадавший на кухне. И действительно, Милли не только очень быстро освоилась со своими новыми обязанностями, но и обнаружила подлинный талант в обращении с нарядами, какие пристали молодой щеголихе.
– Дорогая моя Милли, – сказала Констанс. Глаза ее блестели. – Я знала, что смогу положиться на тебя!
И, внезапно вспомнив, что времени терять нельзя, поспешила дать камеристке все инструкции.
– Вот возьми. – Она протянула Милли туго набитый кошелек. – Спрячь под платьем. И не забудь: если кто-нибудь спросит, то твоя госпожа, решив сама остаться дома и дожидаться приезда своего двоюродного брата Альберта, послала тебя в Бриджуотер купить пару мелочей.
– Да, миледи, – кивнула Милли. – Я не забуду.
– Я рассчитываю на тебя, – сказала Констанс, улыбнулась камеристке и обняла ее, чтобы подбодрить. – А теперь иди. Боюсь, времени у нас в обрез.
Только камеристка успела выскользнуть из спальни, как появился слуга, сообщивший, что граф вызывает Констанс к себе в кабинет.
– Прошу вас доложить его сиятельству, что я незамедлительно явлюсь к нему, – сказала Констанс. И принялась тянуть время, чтобы Милли успела взять плащ и шляпу из своей каморки и выбраться из дома. Наконец, решив, что дальнейшее промедление небезопасно, Констанс, собрав все свои силы для предстоящего разговора, направилась в кабинет отца.
Эдгару Грейсону Лоренсу Лэндфорду, седьмому графу Блейдсдейлу, был пятьдесят один год, и он только начинал стареть. Но несмотря на седые пряди в каштановых волосах, изрядные залысины на лбу и небольшое брюшко, он оставался еще очень видным мужчиной. В самом деле, думала Констанс, сидя на
