Габи протяжно, устало вздохнула и потеснее прижалась к нему. Марк легко коснулся губами ее волос.
— Спи, детка, — шепнул он. — Я буду рядом, и, если тебе что-нибудь понадобится, разбуди меня. Я всегда буду рядом. Спи, моя дорогая.
— Я ужасно устала, — сонно пробормотала она. — Я и правда очень испугалась, Марк…
— Конечно. И я тоже. Спи.
И в нежных объятиях Марка она в ту же минуту погрузилась в глубокий, спокойный сон, без страха и сновидений.
На следующее утро Габи проснулась в блаженном состоянии — ей было тепло, уютно, спокойно. И только когда открыла глаза и увидела улыбающегося Марка, весь ужас предыдущей ночи нахлынул на нее. Сначала ужас, потом больно кольнуло плечо. А затем ее охватила радость, она вспомнила, что у Марка уже нет к ней ненависти. Он снова ей друг. На большее она не осмеливалась надеяться, но и этого довольно. Только бы ей знать, что не чувство вины изменило его отношение к ней.
Марк все так же с улыбкой смотрел на ее сонное лицо.
— Какая ты прелесть! — сказал он. — Вот такое же у тебя было лицо в то утро, в Хамптоне, когда я разбудил тебя. От тебя глаз не оторвешь, Габи! Особенно когда ты просыпаешься.
— Спасибо. Ты тоже неплохо выглядишь, — все еще сонным голосом пробормотала Габи.
И это была правда. Побриться ему, конечно, надо, но, может быть, сейчас в нем какая-то особая привлекательность. Голая грудь, черные глаза, взгляд которых притягивал ее к нему. Он — сама мужественность. Истинный итальянец. Он неотразим.
— Не войду ли я в Книгу рекордов Гиннесса в связи с тем, что за девять лет ничуть не преуспел в своих попытках соблазнить одну неприступную женщину? — глядя на Габи, задумчиво сказал Марк.
— Попыток было только две, — напомнила ему Габи.
— Мысленно я соблазнял тебя каждый день.
Он отвел волосы от ее глаз и устремил на нее немного грустный, серьезный взгляд. Щеки у Габи зарозовели.
— Ты никогда не узнаешь, что это такое — всю ночь обнимать тебя и знать, что лишь тонкая материя разделяет наши тела. А я мог совершить только одно: не раздеть тебя и не взять тебя во сне.
Габи растерянно посмотрела на него.
— Я хотела бы, чтобы это случилось так, — прошептала она.
Марк улыбнулся.
— Не тревожься, Габи. Когда придет час, я буду нежен и терпелив. Я не причиню боль моей маленькой девственнице.
Габи посмотрела в черные глаза над собой.
— Я думала, ты не поверил, что я все еще девственница.
Марк грустно улыбнулся и накрутил на палец прядь ее волос.
— Это потому, что я жуткий ревнивец. — Он пожал плечами. — Я считал, что Джо спит с тобой.
— Видно, он сумел убедить тебя, — грустно сказала Габи. — Наркотики затуманили его рассудок.
— Как я начинаю понимать, Джо и не подозревал, что он под наркотиками. Мы ведь с ним всегда соревновались. Тратил он всегда столько, что потом шел ко мне и просил, чтобы я его выручил. Я его все время и выручал. Но когда он стал встречаться с тобой… о, bella mia[2], у меня чуть разрыв сердца не случился. Ударил меня по самому больному месту. И все это время я не знал, я не был уверен, что на самом деле чувствуешь и думаешь ты.
— Я думала, что он очень славный парень, — искренне ответила Габи. — И любила его как брата. Вот и вся правда.
— Почему-то задним умом лучше все понимаешь. — Марк с виноватым видом посмотрел на Габи. — Прости меня за все резкости и все оскорбления, которые я тебе нанес. За то, как я вел себя на кладбище, за обвинения, которые я бросал тебе, за то, что я игнорировал тебя потом. Я был не в себе от горя.
— Знаю, — мягко сказала она. — Я все понимаю.
— Ну да, хорошо, но мне от этого не легче, мне очень стыдно. Знаешь, я всегда чувствовал, что я из другого сословия, что я тебе не ровня, — продолжал он, улыбнувшись, когда она удивленно воззрилась на него. — Я грубый и, наверно, навсегда таким останусь. Что-то мне не даются хорошие манеры. Натворю бог знает что, а потом сожалею.
— Представляю. Ты принадлежишь своей среде, Марк, — откровенно ответила Габи. — Но я не постеснялась бы пойти с тобой куда угодно.
Он потеребил прядь ее волос.
— Скажи, Габи, в ту ночь в Хамптоне, в клубе… ты правда думала, что я только притворяюсь, что ты мне нравишься, а на самом деле хочу разлучить тебя с Джо?
— Сказать честно?
— Честно.
Она опустила глаза на его квадратный подбородок.
— Да, я не совсем верила тебе.
— Сейчас я лучше могу тебя понять, — сознался он. — Но это было не так. Я действительно думал, что мы можем начать все сначала. Я… я надеялся, что ты тоже этого хочешь.
Габи подняла глаза.
— Я и хотела, — прошептала она. — Но я боялась, что ты… что ты можешь опять…
— Предать тебя? — Марк мучительно вздохнул. — Мне надо много сделать, чтобы снова завоевать твое доверие, малышка. И я сделаю все возможное, — добавил он с нежной улыбкой. Глаза его обежали всю ее, спокойно лежавшую рядом с ним, и грудь его поднялась и опустилась в глубоком вздохе. — Bella, — прошептал он по-итальянски. — Che bella[3].
Он говорил ей, что она прекрасна! Губы у Габи приоткрылись, она вытянулась, слегка вздрогнув от боли, кольнувшей в плечо. Сладостное томление охватило ее — утро было такое тихое, и Марк смотрел на нее таким нежным взглядом. Как тогда, в Хамптоне, только на этот раз они были совершенно одни, никто не мог помешать им. Желание охватило ее до самых кончиков пальцев. Ей хотелось почувствовать его руки на своей коже. Хотелось касаться его, как было в тот день.
— Раздень меня, — ослабевшим голосом попросила она. — Смотри на меня…
Марк стиснул зубы.
— И взять тебя? Потому что я готов. — Он откинул покрывало. — Смотри!
Она скользнула по нему взглядом и замерла.
— И со мной происходит то же, — ничуть не стесняясь, прошептала она, снова поднимая глаза. — Я все время хочу тебя, Марк. Но нельзя. Что, если я забеременею? А убийца?..
Руки его потянулись к пуговицам пижамы и замерли.
— Нет! — яростно вскричал Марк. Он притянул ее к себе, крепко прижал и стал качать в своих руках. — Чтоб он у тебя и в мыслях не появлялся! Обещаю тебе — ему до тебя не добраться. Ты слышишь меня, Габи? Я обещаю!
— Жизнь ничего не гарантирует, — прошептала Габи ему в ухо. Здоровой рукой она обвила его шею. Какое наслаждение чувствовать его сильное, теплое тело рядом с собой! — Разве ты не понимаешь, Марк, даже если что-то случится, это сладкое воспоминание останется со мной. Как чудесно будет вспоминать, как я лежала рядом с тобой и ты любил меня. Тело мое хочет тебя!
— И мое тоже хочет тебя, но я не могу, — с болью в голосе сказал он. — Не могу! Не так все должно быть. Это не должно быть актом отчаяния, понимаешь? Прямо сейчас ни ты, ни я не можем прийти к какому-то разумному решению.
— Не хочу никаких разумных решений. Хочу, чтобы ты любил меня.
— И я хочу, — лихорадочно прошептал он. — Хочу, чтобы твое тело извивалось подо мной. Хочу взять тебя так, чтобы ты никогда этого не забыла. Но не здесь, не сейчас.
— Но почему? — взмолилась она, глядя в его черные глаза.
