Дэвид оттолкнул ее от себя так сильно, что она чуть не упала на пол.
— Проклятие, Мия! Вы когда-нибудь думали о том, чтобы стать куртизанкой? У вас есть все, что нужно для этого занятия. Вы красивы, грациозны, талантливы и так же эгоистичны, как лучшие из них. А главное, вы точно знаете, как довести мужчину до такого состояния, чтобы он сломался.
Он рванул ее на себя и стал целовать с такой неистовой страстью, что у нее ослабели колени и она села на стол, чтобы не упасть. Он раздвинул ее ноги и встал между ними, не прерывая атаки на ее губы. Мия лишь едва успела спросить себя, хочет ли она этого. Да, хочет. Ее тело знало, что она хочет этого больше, чем чего бы то ни было.
Больше, чем разумной помолвки.
Больше, чем осмотрительного ухаживания.
Ей хотелось, чтобы он унес ее в мир, где ничто не имеет значения, важно только чувствовать, как Дэвид теряет власть над собой и делит с ней всю страсть, какая только в нем есть. Но какая-то маленькая, едва различимая частичка ее разума сознавала, что это было бы ошибкой. Даже когда Дэвид прижал ее бедра к своим и она почувствовала его возбуждение, даже когда он дразнил се груди через ткань платья, даже когда она сама притянула его к себе, — при всем при этом Мия знала, что это неправильное начало. Все кончится еще до того, как началось, и он возненавидит ее за это. Они пропустили слишком много шагов на этом пути, важных шагов.
— Прекратите, — задыхаясь, прошептала Мия в его шею.
Он ее не услышал или не захотел услышать. Она повторила настойчивее:
— Остановитесь сейчас же!
Тело выгнулось ему навстречу, опровергая ее слова, и она подумала, что так же не в силах остановиться, как и он.
— Нет, Дэвид! Не так!
Он все-таки услышал ее и перестал целовать. Но он все еще прижимал ее к себе, оба тяжело дышали, и оба пытались совладать с собой.
Дэвид отступил от нее, он был все еще возбужден, глаза горели гневом.
— Мия, если вы дадите мне пощечину, клянусь Богом, я ударю вас в ответ. Вы сами напрашивались на это с самого начала нашей поездки. И не смейте это отрицать.
Мия удержалась от возражений и напряженно сглотнула.
— А теперь уходите из этой комнаты и больше не приближайтесь ко мне, когда я один.
Мия кивнула и на заплетающихся ногах двинулась к двери. У двери она задержалась и повернулась к нему.
— Дэвид, я прошу прощения.
Он издал странный звук, похожий на презрительный смех, и вернулся к своим делам.
Дверь за Мией закрылась. Как только щелкнул замок, Дэвид отбросил перо и тут же выругался; чернила разбрызгались по плану фабрики. Он стал стирать пятна, проклиная перо, бумагу, стол, вчерашний дождь, сегодняшнее солнце и заодно завтрашний день, который, несомненно, будет безнадежно испорчен.
Он только что показал, что если бы это зависело лишь от него, Мия Кастеллано не уехала бы из Сэндлтона девственницей. Он, Дэвид Пеннистан, который должен быть ее защитником, превратился в главную угрозу для нее.
Да, да, да, наполовину она сама в этом виновата со своим нескончаемым флиртом. Но если бы он и Мия в конце концов оказались в постели, отвечать за это пришлось бы ему.
Все ожидали от Мии неприятностей, и все были совершенно уверены, что он способен справиться с этой ситуацией. Даже сумасшедший Уильям Бендасбрук смог перед ней устоять. Что ж, это значит, что у него меньше самообладания, чем у мужчины намного моложе его и к тому же имеющего репутацию сумасброда.
Дэвид никогда не забудет слова, которые Мия произнесла во сне, спрашивая Уильяма; «Неужели тебе нужно все время быть джентльменом?» Будь он проклят, никто никогда не обвинит Дэвида Пеннистана в том, что он слишком джентльмен, и он только что это доказал.
И она его так решительно отвергла.
Дэвид подумал, что запрет дверь в свою комнату на замок, а если нет замка, то заблокирует ее стулом и останется там до того момента, когда все вещи будут погружены в экипаж, а лошади начнут кусать удила.
Если Мия не будет готова, то он уедет в Пеннфорд без нее. А она может ехать в этой ужасной повозке, которую нашел ухажер ее горничной. Или пусть Лин пошлет за ней Майкла Гаррета, если считает, что подопечную его жены должен непременно сопровождать Пеннистан.
У Дэвида была под рукой бутылка бренди и много чтения, не имеющего никакого отношения к хлопкопрядильной фабрике. Ему есть чем себя развлечь, а потом он напьется до беспамятства.
Мия вернулась на террасу, двигаясь словно в тумане. Ее мозг почти не работал, самое большее, на что она была способна, — это рассудить, что ее спутанные волосы и раскрасневшиеся щеки можно объяснить теплом и бризом. Она молча села, не замечая ни солнца, ни деревьев, ни ритмичного шуршания кос, когда слуги, косившие траву на лужайке, перешли в тенистую часть за домом.
Погрязнув в разочаровании и чувстве вины, Мия думала, удается ли ей когда-нибудь перестать разрушать собственную жизнь. Почему она его остановила? Потому что время и место были выбраны не ею? Дэвид ее не пугал, ей нравилось, что желание пересилило его принципы. «Будь честна с самой собой, ты испугалась собственной чувственности». Ее испугало, что она чувствовала все слишком остро, что ее желание вышло за пределы благоразумия. Чтобы не заплакать, Мия положила голову на мягкий подголовник и уснула.
Проснулась Мия оттого, что Джанина тщательно расправляла шаль на ее коленях. Мия едва удержалась, чтобы не прикрикнуть на горничную.
— Нина, мне не холодно. Температура идеальная, и я отлично отдохнула. Пожалуй, я пройдусь по подъездной аллее.
— Одна? Мисс, вам нельзя ходить одной. А я все еще не полностью восстановила силы. Вдруг вы ослабеете и упадете в обморок?
Мия подозревала, что пройдет не меньше полугода, прежде чем Джанина решит, что она полностью оправилась от болезни.
— Сегодня повсюду люди. Ты сама сказала, что Кантуэлл прислал их скосить траву на лужайке и отполировать латунь на воротах. Если мне понадобится помощь, я пошлю за тобой кого-нибудь из них. — Она встала, чувствуя себя совершенно здоровой. — Мне нужно подумать о том, что делать дальше. А мне лучше думается в одиночестве.
— Да, синьорина.
Покорный тон Джанины был самым сильным проявлением несогласия с хозяйкой, какое она только себе позволяла.
Деревья затеняли подъездную дорогу, и в их приятной, прохладной тени Мия медленно прогуливалась. Один раз она даже остановилась и присела на садовую скамейку, поставленную среди цветов, растущих как бы в естественном беспорядке, а на самом деле высаженных специально. Играть с мужеством Дэвида так, как играла она, — достойно презрения. Она возбудила его и оттолкнула, оставив разгневанным. И неудовлетворенным. Но она наказана: Дэвид ей больше не друг. Это само по себе достаточное наказание.
Мия действительно чувствовала некоторую слабость в коленях. Она решила, что дойти пешком до ворот — слишком смелая задача, и повернула обратно. Едва она пошла к дому, как услышала хруст гравия
