— Не стоит кланяться мне в церкви, Пьетро. Здесь нужно кланяться Господу.
Баилардино тряхнул льняными волосами.
— Он и мне поклонился. Бьюсь об заклад, по нему все девушки в округе сохнут.
— Нет, — отвечал Пьетро, поднимаясь. — Девушки сохнут по Марьотто.
Кангранде рассмеялся, но Баилардино гнул свое:
— Нет, так меня и так, говорю вам: против ран ни одна девица не устоит. Закатай штанину, чтоб показать ей шрам, и она стащит с тебя бриджи, чтоб увидеть остальное.
Пьетро вспыхнул и расплылся в улыбке. Не любить Баилардино было просто невозможно.
— Баилардино, — с упреком произнес Кангранде, — мы как-никак в доме Божьем.
Однако Баилардино нимало не смутился.
— Бог одобряет плотскую любовь. Иначе зачем Он сделал ее такой приятной?
Кангранде только вздохнул.
— Пьетро, Туллио был у тебя?
— Да, мой господин. Час назад. Благодарю вас.
— Извини, что я столько тянул.
— Подарки чудесные, мой господин, — с чувством произнес Пьетро.
— Ты, наверно, пришел на исповедь?
— Что я слышу? — встрял Баилардино. — Неужто Пьетро будет исповедоваться тебе?
— Да, на исповедь, мой господин, — отвечал Пьетро.
— Хорошо. Не могу же я доверить своих солдат человеку, который хоть в чем-то не соответствует рыцарским идеалам. Слишком многие их игнорируют. — Кангранде ткнул Баилардино под ребро. — Другие стараются, да получается не всегда. Но мы все должны стремиться к нравственному совершенству.
Пьетро перевел дух.
— Мой господин, меня переполняет благодарность за милости, что вы мне оказываете. — Видя, что Кангранде нахмурился, Пьетро заторопился: — Но я не могу принять должность, которую вы мне предлагаете. Равно как и жалованье.
Уф! Он сделал это.
Кангранде помрачнел.
— Могу я узнать причину отказа?
— Я никогда не смогу делать то, что требуется от начальника эскадрона, а значит, буду получать деньги под ложным предлогом.
Скалигер и Ногарола переглянулись. Во взглядах их мелькнула усмешка.
— Какая чепуха, Пьетро. Деньги не такие уж большие. Я плачу из собственного кармана, а не из государственной казны. И предлогов тут быть не может, ни ложных, ни истинных. Считай, что я вознаграждаю тебя за услуги, уже тобой оказанные. Один солидус в день — слишком скромная плата за мою жизнь.
— Скромная? — буркнул Баилардино. — Я бы и флорина не дал.
— Твой отказ, — произнес Кангранде, и глаза его сверкнули, — я сочту личным оскорблением. Своим отказом ты как будто заявляешь, что моя жизнь ничего не стоит. Кроме того, как ты собираешься платить за содержание лошадей?
— Они великолепны, — вставил Пьетро.
— Вороной — прямой потомок моего любимого скакуна. Когда я на нем не езжу, я отправляю его в конюшни Монтекки, чтобы он покрывал его кобылиц. Что же касается должности, которую я тебе предлагаю, тут все серьезно. Это не просто скачки, как ты, возможно, подумал. Баннарет поставлен во главе эскадрона, но он сам набирает этот эскадрон. Он сам платит людям жалованье, он отдает приказы, он несет ответственность за их поведение. Я буду рад видеть тебя в своей армии в любом качестве, однако в должности баннарета ты сможешь многому научиться, ты сможешь овладеть тактикой боя и искусством управлять людьми.
Пьетро беспомощно указал на костыль.
— Мой господин, это не для меня. Я ведь теперь…
Баилардино даже язык прикусил.
— Франческо, подумай, с кем ты связался? По-моему, парень глуповат. — Он хлопнул Пьетро по плечу. — «Рыцарь» значит «всадник», сынок. Рыцарю почти не приходится сражаться пешим. И вообще, только тупица может во время боя спрыгнуть с коня. — И Баилардино ткнул своего шурина локтем под ребро.
Кангранде сложил ладони и возвел глаза к кресту на противоположной стене.
— Боже, зачем Ты дал мне власть, если я не могу покарать тех, кто надо мной насмехается?
С улыбкой он обратился к Пьетро:
— Баилардино в основном прав. Ничто не мешает тебе прославить свое имя в битвах. Если, конечно, ты не думаешь, что звезды уготовили тебе другую судьбу.
— Не отвечай, Пьетро, — послышался знакомый насмешливый голос. — Он в судьбу не верит.
Пьетро не слышал этого голоса несколько месяцев, с того самого дня, как покинул палаццо в Виченце. Катерина была слишком занята приемным сыном; вдобавок кое-кто в Вероне не желал ее видеть. Пьетро обернулся. Катерина выходила из-за занавеса, скрывающего купель. На руках она держала ребенка — незаконнорожденного наследника Кангранде. Мальчик сильно подрос с той памятной ночи в часовне — младенческой пухлости больше не было, руки и ноги вытянулись. Глаза стали, кажется, еще больше. Малыш тихонько гулил и почему-то был весь мокрый.
От двери послышалось рычание. Пьетро увидел, что Меркурио прижал уши и виляет хвостом.
На пороге баптистерия появился священник-францисканец. Чувствуя себя круглым дураком, Пьетро наконец сообразил, какая связь была между альковом, водой, священником и ребенком.
Пьетро попытался было поклониться донне Катерине, но малыш схватил его за нос. Пьетро всхрюкнул. Взрослые засмеялись, однако малыш уже потерял интерес к своей добыче, каковую потерю выразил продолжительным зевком.
— Устами младенца!.. — Кангранде указал священнику на Пьетро. — Этот юноша желает исповедоваться немедленно, чтобы успеть одеться подобающим образом к первому сегодняшнему развлечению. — Он хлопнул Пьетро по плечу. — Одна из главных добродетелей рыцаря — пунктуальность!
Пьетро посторонился, пропуская семейство к обитым железом двойным дверям южного выхода. Меркурио дернулся было за ними, но его не пустила цепь.
— Пойдемте, сын мой, — пригласил священник. — Трудный день сегодня выдался.
— А ведь он еще толком и не начинался, — заметил Пьетро.
В глазах святого отца отражалась чуть ли не вся мировая премудрость.
— Я еще могу понять, что Капитан, как хозяин празднеств, захотел исповедоваться. Но зачем было еще и крещение назначать именно на сегодня? — Священник явно не одобрял эту затею. — А ребенок-то!.. Кстати, вам ни за что не угадать, как Скалигер его окрестил.
— Франческо.
— Так вы знали заранее? Лично мне это все не по душе. Капитан раньше никогда официально не признавал своих внебрачных детей.
— А этого признал? — насторожился Пьетро.
— Нет, — неуверенно протянул святой отец. — Однако ребенка воспитывает его родная сестра, да и имя он дал сыну свое. Сдается мне, он задумал… Если донна Джованна, прости меня, Господи, так и не родит… — Священник осекся. — Ну, да пути Господни неисповедимы. Идемте.
Пьетро вошел в исповедальню, однако мысли его вертелись вокруг ребенка. Франческо. Один только Пьетро знал, что малыш уже был крещен. Мать дала ему другое имя. Имя, которое Кангранде счел за лучшее стереть из памяти.
Пьетро в голову пришла и другая мысль. Считалось, что во время церемонии крещения из ребенка изгоняют бесов — поэтому-то он кричит и плачет. Этот ребенок не издал ни звука. Получается, бесы уже покинули его тело во время первого крещения? Или они просто затаились до времени?
