напротив меня, и, пока она говорит, я начинаю осознавать, в каком идиотском положении очутился.
– Тебя обвиняют в убийстве Осано, представляешь?
Глаза ее, яркие, честные, расширены, она поводит ими в сторону стоящего у двери полицейского. Все это просто невероятно.
– Надо постараться, чтобы мама ничего не узнала, Лу.
Мне ненавистна даже мысль о том, что наша мать приедет в Париж. Представляю ее в приемной полицейского участка, неистовую, истеричную, пытающуюся просунуть руки сквозь стекло на дверях – она так однажды расколотила все стекла нашей теплицы.
Луиза содрогается.
– Она ничего не узнает, обещаю. Как насчет залога? Скоро тебя могут выпустить?
Этот вопрос я уже задавал адвокату, по крайней мере часть его. Пытаюсь объяснить ситуацию Луизе.
– Без паспорта меня под залог не выпустят.
Склонившись к ней, шепчу, что паспорт мой лежит в камере хранения, в Милане. Луиза сразу предлагает слетать в Италию. Потом передумывает – она пошлет Стэна, а сама останется в Париже, поближе ко мне.
– Где ключ от ячейки?
– В отеле, в моем мешочке с умывальными принадлежностями.
– Значит, уже в полиции. Они забрали все наши вещи.
Вот это мне в голову не приходило, хотя могло бы. Луиза говорит, что они конфисковали даже ее вещи. И, коснувшись отворота своего жакета, поясняет, что ей разрешили оставить лишь немного чистой одежды. В костюм она переоделась в уборной кафе на другой стороне улицы, поручив Стэну уведомить ее, если появится возможность повидаться со мной. Стэн просидел с ней всю ночь.
– Сколько уйдет времени, прежде чем полиция поймет, что это ключ от камеры хранения в Милане?
– Может быть, просто сказать об этом?
Я пожимаю плечами.
– Не знаю, стоит ли мне им помогать. Стэн всегда советовал помалкивать.
– Стэн что – специалист по международному праву? – Она хлопает по столу. – Поговори со своим долбаным адвокатом, Джейми. За это ему и платят.
Я киваю. Хотел бы я знать, во что ей обходится адвокат?
– Фрэд не предлагал помочь с оплатой судебных издержек?
– Нет. Сукин сын говорит, что платить он не может, это будет плохо воспринято публикой. Помог мне найти адвоката, и все. – Луиза вытаскивает из кармана вырванную из газеты страницу. – На, почитай.
Разглаживаю страницу на столе. Она из «Монд», первая: я попал в новости, о которых сообщают на первой странице. Статья проиллюстрирована фотографиями нашего с Луизой выступления в Институте арабского мира.
– На самом деле имя твое нигде пока не упоминается, – говорит Луиза.
– И то хорошо. – Я пытаюсь улыбнуться, но напряжение не покидает меня. Больше всего меня беспокоит, что эту историю подхватит английская пресса и мама обо всем узнает.
Посреди текста крупным шрифтом напечатана врезка, из которой я узнаю, что шоу Осано состоится в понедельник, в Доме Инвалидов.
– Ты собираешься выступать?
– Пока все не кончится, мне придется соглашаться на любую работу, – отвечает Луиза.
Я понимаю: ей нужны деньги, для меня. Пробегаю глазами рассказ о том, как обнаружили тело Осано и в каком оно находилось состоянии после того, как скоростной поезд пять километров волок его по путям. Полиция сообщает, что некий человек помогает ей в расследовании. Внизу страницы, в рамочке, приведены рассуждения редактора отдела мод по поводу предстоящего показа коллекции Осано. Из них я узнаю, что на поклоны, скорее всего, выйдет давняя сотрудница Осано Джина Мантейфель. Предварительные отзывы о коллекции очень хорошие. Кончается все сообщением, что Джина Мантейфель назначена творческим директором компании Осано. Интересно, кто же это ее назначил?
Кто-то, владеющий акциями компании.
Прежде чем повернуться к полицейскому и сказать, что я готов к встрече с адвокатом, я беру Луизу за руку. Полицейский исчезает, на его месте оказывается инспектор Эрве. Мы с Луизой едва успеваем поцеловаться, прежде чем меня уводят.
Я знаю, что мне следует говорить. Как только мы приходим в комнату для допросов, я сообщаю полиции, где найти мой паспорт. И предупреждаю, что в другой ячейке камеры они найдут еще один, поддельный. Подделку передал мне человек, называющий себя Фрэдом Сосса, однако в то, что это его настоящее имя, я не верю.
Эрве кивает:
– Вам нравятся вокзальные камеры хранения, не так ли?
– Я пользуюсь ими.
– А камерой Лионского вокзала вы не пользовались?
– Нет.
– Я потому спрашиваю, что мы обнаружили в ней оружие, из которого убили месье Осано.
– Камерой хранения Лионского вокзала я не пользовался.
– Нет. Как только поезд прибыл в Париж, вы с сестрой убежали и отсутствовали целый день, – он читает это из лежащей перед ним на столе расшифровки стенограммы. Еще чьи-то показания.
– Я провел этот день с сестрой.
– Она подтвердит, что в камеру хранения вы не заглядывали?
– Да.
– Разумеется. Тем не менее на пистолете отпечатки ваших пальцев.
Я сижу совершенно спокойно, не сводя с полицейского глаз. Не знаю, как мне удается сохранять такое спокойствие, особенно если учесть, до чего я испуган. Но ведь что есть, то есть, верно? Так складываются обстоятельства, от меня же требуется только одно – помочь установить истину, во всех подробностях.
– Это легко объяснить, – говорю я. – Если на нем и есть мои отпечатки, они более чем месячной давности.
И сразу вспоминаю судебных экспертов. Эрве и тут меня опередил.
– Да, но у нас имеются доказательства, что вы недавно стреляли. Не из того же ли пистолета?
Полицейские выдают мне подобие комбинезона из пропитанной каким-то пластиком бумажной ткани. Я предпочел бы обвислые тюремные штаны. Еще лучше, чтобы мне вернули мою одежду, но ею до сих пор занимаются эксперты. Я узнал, что химические вещества, остающиеся после сгорания пороха в гильзе пистолета, могут сохраняться на руках стрелка в течение трех месяцев. Я узнал также, что смесь светлого пива, частиц картона, из которого делаются подставки под пивные кружки, и чистящих жидкостей оставляет следы, схожие со следами взрывчатого вещества под названием «Семтекс». Полиция не может полностью положиться на науку, тем более что официально обвинение в убийстве мне пока не предъявлено. Тем не менее мое имя уже появилось в газетах. Правда, насколько мне известно, мама пока ничего не знает. Да и вряд ли узнает, поскольку газет она, как правило, не читает. Но я не сомневаюсь, рано или поздно кто-нибудь из соседей проникнется желанием сообщить ей о карьерных достижениях ее детей. Из коих одна стала моделью, а другой – железнодорожным убийцей.
Адвокат у меня теперь новый.
При следующем допросе полицейские выкладывают на стол два паспорта, один мой, другой на имя Карло Тьятто. Их интересует, зачем мне понадобились два паспорта, и я повторяю, что второй мне дал Федерико Сосса, директор компании Осано.
– Но для чего он вам был нужен?
– Мы собирались пересечь по дороге в Италию швейцарскую границу. Почему бы вам не спросить у него, зачем ему это понадобилось?
Я и желал бы рассказать им то, что узнал от Осано, о контрабанде денег, которой занимается Фрэд, но у меня нет доказательств. Мой новый адвокат пообещал провести в отношении Фрэда расследование, однако до сих пор ничего не нарыл, не выяснил даже, как Фрэд добирался в ночь убийства из Милана в Париж.
