в недоумении, когда двое из хасидов отделились от остальной группы и направились им навстречу. Он знал их – Кляйн и Леви, оба американцы. В отличие от них и Сэмми и Шауль родились в Израиле, но Шауль был ашкенази, а Сэмми сефардом[26].
Сэмми кивнул им и сказал:
– Кляйн, Леви, приветствую вас.
– Сэмми, дорогой, – ответили они почти в унисон, хотя крупный Кляйн на долю секунды опередил тщедушного Леви.
– Как дела у Шин-Бет? – спросил Кляйн. Сэмми щелкнул языком.
– Вы меня с кем-то путаете, дружище. Я не работаю в Шин-Бет. Я сотрудник департамента жилья.
– О да, разумеется. Поэтому мы и должны поговорить, – ответил Кляйн.
Кляйн слыл человеком с репутацией. В шляпе он был все семь футов ростом, но даже и без нее добрых шесть с половиной. На нем было длинное черное пальто, из-за чего он страшно потел в иерусалимскую жару. У всех хасидов проблемы с потоотделением, но у Кляйна это проявлялось особенно. У него были свои причины пренебрегать такими мелочами, как гигиена. Лапсердак[27] скрывал два автомата, по одному под каждой рукой. Кляйн предпочитал «мач-10» автомату «узи». Леви носил свой пистолет в кобуре на поясе за спиной. Сэмми знал, что это «кольт». Еще бы, ведь он работал в банке «Дикий Запад».
Сэмми считал Леви идиотом, но в данном случае именно он был мозгом всей операции. Он и Кляйн работали в ешивах[28], созданных в арабских районах Старого Города и Хеврона. Эдакие функционеры полувоенного образования в викторианских черных лапсердаках. Кляйн учил студентов обращаться с оружием и организовывал вооруженные патрулирования. Леви был лидером массовых шествий в пятницу утром, когда еврейские студенты проходили маршем по арабским территориям, скандируя молитвы на иврите, чтобы сорвать мусульманскую субботу.
Сэмми не представлял, каким образом эти два джентльмена связаны с миссис Гродман. Видимо, эта информация еще не успела дойти до него. Скорее всего, они только что узнали о существовании Фонда Гродмана. А Шауль Даян, похоже, хотел дать им заработать.
– Чего играть словами. Этим ребятам нужны доллары, – подтвердил Шауль его мысли.
– Насколько мне известно, у них и без того тонны денег, – ответил Сэмми.
– Им надо больше, не так ли? – Шауль повернулся к Леви.
Хотя иврит Леви был совсем неплох, его трудно было назвать живым разговорным языком ежедневного общения. Это был язык Торы.
– Мы двигаемся вперед, мы продолжаем движение. У нас долгий путь впереди.
– А кто, кроме нас, делает что-нибудь? А? Никто, только мы, – вступил Кляйн.
– Дан имеет в виду, что все деньги в этой стране следовало бы отдать нам, потому что мы знаем, что с ними делать, – сказал Леви.
– Только вы знаете, что делать? – переспросил Сэмми. – Да за вами весь государственный аппарат этой страны, со всеми его инструментами.
– Да, за нами, точно. Всегда наготове, чтобы нанести нам удар в спину. Или повернуться в другую сторону и бежать что есть мочи, как только сделается чуть жарко.
– Дело в вас самих, Леви. Вы думаете, если бы мы работали в открытую, мы бы стали иметь дело с такими, как вы?
– Ради бога, господа! – поспешил разрядить ситуацию Шауль. – Мы все работаем ради одной великой цели – чтобы весь Эрец Израэль оказался в еврейских руках. Мы все движемся в одном направлении, но разными путями.
– Только не я, – возразил Сэмми. – И не правительство.
– Вы думаете, что Нетаньяху[29] не хочет, чтобы Израиль стал целостным?
– Я не читаю мысли Нетаньяху. Не знаю, что он хочет. Но я знаю, какую политику он проводит как премьер-министр, абсолютно ту же самую, что и Рабин[30], – объединенный Иерусалим и земля для палестинцев.
– Отдать им землю, которую даровал нам Бог? – вскричал Кляйн.
– Да, дать им землю! – крикнул в ответ Сэмми. – Минимальное пространство с ограниченной автономией!
– И что это значит?
– Это значит именно то, что значит. Изолированные территории с местным самоуправлением.
– Гетто, что ли? – сказал Леви.
– Называйте как хотите.
С самого начала своей работы в земельном департаменте Сэмми постоянно сталкивался с подобными людьми. Для них был специальный термин – 'неудобные для секса'. Сама мысль о том, чтобы оказаться в постели с Кляйном и Леви, одетыми в черные лапсердаки и шляпы, эдакая сцена из буйной комедии положений, вызывала у него дрожь. Или что-то вроде карикатуры в левацком журнальчике – секретный агент между двух агрессивных гомосеков. И подпись: 'Так кто же управляет страной? ' Или нет, лучше: 'Если они все трахают друг друга, кто же трахает страну? '
Шауль вновь попытался разрядить ситуацию.
– Бросьте, мы все работаем на благо Израиля. Если господа Кляйн и Леви полагают, что они используют вас, а вы считаете, будто используете их, так что с того? Мы, между прочим, сейчас стоим и спорим не где- нибудь, а в Иерусалиме, и благодарите Бога, что это так.
