лет.
Создание началось.
В ослепительно белом крутящемся единообразии, которое невозможно передать словами, родилась Земля; но ей было уже три миллиарда лет, когда окоченелость в скрученном болью теле Дэн-ни начала ослабевать. Сквозь его руки и ноги пробежали болезненные «иголки», как будто мускулы «просыпались», и кровь снова потекла по жилам.
Грохот и вспышки пляшущих молний постепенно вторглись в его сознание. Он шевельнулся. Движение вызвало тихий стон у того, кого он начал отождествлять с самим собой. Что-то резко вонзилось ему в спину.
В кончиках пальцев стало покалывать. Он попытался открыть глаза и с удивлением обнаружил, что может видеть, хотя то, что открылось его взгляду, невозможно было понять: мрак, время от времени пронзаемый вспышками, серая поверхность и темные линии на заднем плане.
Он попробовал сесть. Спазм боли пронзил его бедра и спину. Однако он заставил себя повернуться на бок и оперся на локоть.
Он лежал на крутом склоне холма из кирпича, штукатурки и прочего строительного мусора. Над ним, на расстоянии двадцати футов, из развороченной стены выступал унитаз, висевший на своих трубах, как грязная лилия, изливающая на руины запах своего санитарного нектара. Потоки воды, льющиеся с грохочущего неба, заливали все еще поднимающиеся клубы кирпичной пыли.
У подножия холма на боку лежал прицеп. Мотор грузовика, к которому он был прицеплен, еще работал. Разрушенная стена дома угрожающе нависла над ним.
Дэнни вдруг понял, что его правая рука дрожит от напряжения и усталости, как будто он держал ее на весу несколько часов подряд. Он с удивлением разжал ладонь.
На ней лежал резонатор.
Дэнни усмехнулся. Теперь он знал, что такое мертвая хватка. Он осторожно положил крошечный бесценный прибор в карман рубашки и застегнул клапан.
Затем с трудом встал на ноги и осторожно направился вниз по осыпающемуся склону холма к перевернутому прицепу, держась за край упавшей крыши и то и дело подскальзываясь на искореженном металле. Грузовик не был завален камнями, но опасно накренился. Споткнувшись, Дэнни упал, но поднялся почти сразу же и, шатаясь, заковылял к грузовику.
Вскарабкавшись на наклоненный щиток, он попытался открыть дверцу. Она поддалась. Внутри кабины, под рулем лежало тело водителя, уже окостеневшее, с явными признаками поражения электротоком. Запах горелой плоти, отвратительно похожий на запах жареного глазированного окорока, смешивался с одуряющим духом свежего сельдерея, исходящим от упавшего прицепа.
Взявшись за широкие обожженные плечи мертвого водителя, Дэнни, стараясь не обращать внимания на то, к чему прикасался, подтащил его к дверце и вытолкнул из кабины. Затем захлопнул дверцу и уселся за руль на наклоненное сиденье. Мотор продолжал работать с тигриным рычаньем.
На продуктовом рынке что-то горело. Люди кричали. Время шло. Быстро осмотрев приборный щиток, Дэнни отыскал и включил компрессор, присоединяющий прицеп к грузовику. Кабина с шипеньем отделилась от прицепа.
— Каскелли? Каскелли! Вылезай, к черту, из кабины! На рынке пожар, давай на помощь…
Дэнни нажал на газ. Колеса провернулись по асфальту, и грузовик тронулся с места. Дэнни слышал у себя за спиной грохот обрушившейся каменной кладки, когда груда кирпичей окончательно погребла под собой прицеп. Очередной удар грома заглушил грохот обвала.
Что же теперь?
Ему удалось присутствовать при рождении мира и вернуться в современность, хотя он, конечно, не захотел бы пройти через это еще раз. Он вырвался из ОПИ. У него есть грузовик, которым он не умеет управлять. В данный момент о нем ничего не знает полиция. Так же как и ФБР; они не могут быть везде одновременно.
Но ему некуда бежать и негде скрыться.
Его квартира явно под наблюдением; может быть, там устроена засада. Возможно, за ним следят и со старой работы — «Дельта Паблишинг». У ОПИ имеется какая-то цель, правда, в искаженной и порочной форме; Братство считает его своим врагом. Ни фортианцы, ни парапсихологический центр не продвинуты в области свехъестественного настолько, чтобы к ним можно было попроситься на поруки.
Сэр Левис не знает, где он, и, может быть, даже думает, что он умер. Так же как и ФБР. Поскольку в кабине нет телефона, даже Шон не сможет докучать ему своей заботой.
Впереди замигал сигнал светофора, и Дэнни повернул своего дышащего парами бензина мастодонта на боковую улицу. Не следует привлекать внимание копов неосторожным вождением. Если подчиняться дорожным знакам и держаться подальше от неприятностей, он будет всего лишь еще одним водите лемм грузовика. Между тем…
Между тем, нужно добраться до Шона. Нет сомнения, что Шон как-то замешан в этом деле.
Дэнни рылся в памяти, вспоминая это единственное слово, перебирая особенности его «звучания». Голос звучал как будто издалека, совсем не так, как при подслушивании мыслей Туи или босса рэкетиров; как будто он пришел по специальному кабелю особой связи — он чуть не подумал «официальной». Но в телепатии нет кабелей, значит, Шон придал слову особую окраску нарочно — специальным кодом…
Если ему удастся установить, откуда оно исходит, он сможет прочитать код. Звучание имело одну особенность. Слово не воспринималось, как обыкновенная мысль; оно звучало…
Из-под земли.
Именно голос Шона был одним из тех двух голосов, которые Дэнни слышал в первую ночь. Тот, кто произнес:
Психиатрические советы, путанные доводы — все это было обманом — обманом? Неужели каждый в этой игре подсматривал карты из-за его локтя? Настало время это выяснить.
Но по крайней мере Шона совершенно не беспокоило, проявляет ли ФБР интерес к Дэнни. Вполне возможно, что эта идея возбуждала его. Ницше когда-то сказал: «Живи с риском». Это о Шоне Хеннесси.
Шон жил довольно далеко отсюда, в начале 125 улицы, около университета. Дэнни повернул своего бегемота по направлению к Вестсайду, где можно было отыскать скоростную магистраль, ведущую в северную часть города.
На полпути туда он вдруг почувствовал зверский голод. Насколько ему помнилось, последний раз он закусывал сандвичами с ливерной колбасой, если не считать резонатор и мыло.
Дэнни свернул со скоростной магистрали и нашел закусочную. Там он заказал яичницу с беконом, предварительно убедившись, что в кармане осталась кое-какая наличность, и стащил бульварную газету у спавшего по соседству пьяницы. Заголовок на третьей странице гласил:
«Задержана свидетельница по делу о фиксированных ценах.
Таинственная девушка в руках ФБР.
Исчезновение ученого связано с убийством цыгана».
История была невероятно искажена — но несколько фактов вызывали тревогу. Тодд исчез до прибытия привлеченных стрельбой копов. Марла, без всякого сомнения, рассказала полиции о похищении такое, что они совершенно не поверили ее рассказу; газета считала, что она специально внедрена в это дело «Международной Пшеницей». Дэнни не мог никак понять только одного: как игрокам, которые, очевидно, спаслись в битве с пинкертонами, удалось вернуться и забрать Тодда до появления копов? Но на этот вопрос ответа он не нашел.
Старик не сможет выдержать грубого обращения. Оставалось только надеяться, что он расскажет правду. Два человека, рассказывающие одно и тоже, запутают главу игорного синдиката настолько, что он на время воздержится от жестокости.
Марла тоже оказалась не в лучшем положении. Она в тюрьме, где люди из ОПИ быстро ее найдут, как только разберутся в ситуации настолько, что свяжут ее напрямую с Дэнни. До сего времени они ничего о ней не слышали, но газеты, вполне возможно, возбудят их интерес. Если сэр Левис не убит молнией, он, конечно, проверит всевозможные углы; он слишком проницателен, чтобы поверить в «смерть» Дэнни.
Вдруг Дэнни вздрогнул, почувствовав, что должен действовать безотлагательно. Он залпом выпил
