делают.
– Варвары есть варвары, и развлечения у них безбожные, – проворчала жена священника. Она перегнулась через леер, глаза ее неодобрительно прищурились.
Росс знал, что Гортензия, которой было сорок два, на несколько лет моложе мужа, однако почти постоянное недовольное выражение прорезало на ее лице множество морщин, делавших эту женщину похожей на его мать.
– Варварские игры, – добавила Гортензии, ее слова сопровождались странными, ритмичными щелкающими звуками.
Приблизившись к лееру, Росс кинул на палубу свои сумки и посмотрел за борт. На расстоянии всего нескольких дюжин футов на воде покачивалась одномачтовая лодка, меньшая по размерам, чем джонка, но гораздо большая и лучше разукрашенная, чем обычная чоп-лодка. Она, очевидно, была не просто транспортным суденышком, а личной лодкой господина, у которого водилась в кармане довольно приличная монета. На борту этой лодки находилось всего два человека. Казалось, их абсолютно не интересовала царящая вокруг суета, связанная с разгрузкой «Селесты». Их внимание было полностью привлечено к низкому, покрытому красным лаком столику, стоящему между ними. На столике в форме пирамиды лежала стопка пластинок, сделанных из слоновой кости. Игроки по очереди поднимали и опускали пластинки согласно каким-то совершенно запутанным правилам, их движения сопровождались звуками, похожими на беззлобное подшучивание.
– Ма-джонг15, – объяснил Росс, указывая в сторону игроков.
Глаза Сэмьюэля Отербриджа широко раскрылись от удивления.
– Я не предполагал, что вы говорите на варварском языке, – недовольно прошептал он.
– Я и не говорю. Но я прочитал об этой игре в одной из книжек, которые взял с собой в дорогу. Полагаю, что именно на «ма-джонге» основана игра в домино.
– Домино? – переспросила Гортензия.
– Конечно, вы слышали о домино? Эта игра пользуется популярностью в фешенебельных кругах лондонского общества.
Женщина сердито повела плечами:
– Наша жизнь имеет мало общего с фешенебельностью.
– И не могла иметь, – вмешался ее муж, – даже, если бы мы этого захотели. Единственный фешенебельный круг, подобающий Отербриджам, – это круг верующих, которые в один прекрасный день вознесутся к стопам нашего Спасителя.
Снова посмотрев через леер, Росс перехватил взгляд одного из игроков в «ма-джонг», довольно худого мужчины, одетого в синий шелковый халат и странную синюю шляпу, увенчанную ярко-красной короной. Этот мужчина был одет лучше, чем его напарник, а когда он поднял голову и посмотрел на Росса, его улыбка обнажила ряд зубов, таких ровных и белых, что они показались Россу сделанными из той же полированной слоновой кости, что и пластинки «ма-джонга».
– Отвратительно, – вздрогнув, пробормотала Гортензия и повернулась спиной к лееру.
– Я слышал, что они живут на этих штуковинах, – заметил Отербридж, махнув рукой в сторону разноцветных джонок и чоп-лодок, крутящихся вокруг «Селесты». – Готовят себе пищу, растят детей,.. – он понизил голос так, чтобы только Росс мог его слышать, – ... даже делают детей... прямо там, на этих... плавучих пристанищах беззакония. – Отербридж зловеще покачал головой. – Это работа самого дьявола.
– Кто-то произнес мое имя? – пробасил капитан Эйлс, подходя к троице, расположившейся у леера.
Отербриджи вежливо улыбнулись, но их глаза выдавали возмущение грубоватым юмором, присущим не только капитану, но и вообще всем морякам, с которыми им приходилось сталкиваться на протяжении последних шести месяцев.
Эйлс подошел к лееру и посмотрел через него.
– Ну, будь я проклят, – пробормотал он, затем помахал рукой мужчинам, сидевшим в лодке, и крикнул: – Привет, дружище!
Двое мужчин повернулись в ту сторону, откуда послышался голос. Тот, который был одет в синий халат, почтительно приподнял свою красную корону, после чего встал и помахал капитану в ответ:
– Привьет! Давно тьебя не видьеть, стьяри дрюг!
– Вижу, ты чоп-чоп16 играешь в «ма-джонг», Го-куа17, но я хотеть, чтобы твой люди работать чоп-чоп. – Эйлс притворно насупил брови. – Я хотеть, чтобы твой люди кончать сегодня, не завтра.
– Нет, не завтла! – пообещал мужчина, названный Го-куа.
Капитан немного склонил голову набок, его здоровый глаз прищурился:
– Ты привести мне номер один мужчины? – он посмотрел на флотилию лодок. – Мужчины не выглядеть первый-чоп. Выглядеть второй– и третий-чоп.
– Нет, нет! – запротестовал Го-куа, ожесточенно замотав головой из стороны в сторону. – Все мужчьина перь-ви-чоп!
Он повернулся к своему товарищу и что-то быстро затараторил на кантонском диалекте, широким жестом обводя чоп-лодки, окружавшие «Селесту». Коротко кивнув, второй мужчина поспешным шагом направился к носу корабля и принялся кричать на китайских моряков, находившихся на борту ближайших чоп-лодок.
Го-куа наблюдал за всем происходящим до тех пор, пока не убедился в том, что моржи удвоили свои усилия и процесс разгрузки ускорился. Затем, повернувшись к фу-чуаню, он важно кивнул капитану и провозгласил:
– Ты увьидишь... Мой мужчьини кончать чоп-чоп.
– Отличная работа, Го-куа.
Услышав этот комплимент, пожилой китаец просиял в ответ и через некоторое время снова вернулся к игре.
– Он говорит по-английски? – удивленно спросил Росс.
– Если это можно так назвать, – насмешливо произнес Отербридж.
– Не по-английски, – отозвался Эйлс. – Это пиджин18 – своего рода английский, но сильно перемешанный с португальским и даже немного с хиндустанским. Например, слово «чоп»19 – это на хинди «клеймо». Таким образом, груз чая, который весь промаркирован одним и тем же клеймом, называется чопом чая. Китайцы, однако, используют слово «чоп» для обозначения всего, чего угодно. «Первый чоп» означает «первый сорт», «чоп-чоп» – «быстро». А те палочки, которыми они пользуются во время еды, на пиджине называются «чоп-палочками», что означает «быстрые палочки».
Отербридж смущенно нахмурился:
– Пиджин? Какое все это имеет отношение к птицам?20
– Не голубь. Это п-и-д-ж-и-н, – произнес Эйлс по буквам. – Слово «пиджин» означает «деловой», и каждый, кто хочет заниматься бизнесом в Кантоне, должен учиться им пользоваться – как кохонг21, так и фан-куа22.
– Кохонг? – переспросил Росс.
– Это название сословия торговцев – торговцев гунха-на, под контролем которых находятся все деловые отношения с Китаем.
– А что такое фонк... фонквей...
– Фан-куа, – медленно выговорил Эйлс. – Ну, мой юный друг, это мы и есть. – Он легонько ударил Росса кулаком в грудь. – Фан-куа – чужеземный дьявол, – усмехнувшись, капитан повернулся к Отербриджу. – Да, боюсь, даже такой служитель Господа, как вы. Мы все для них дьяволы. И я не могу сказать, что я их обвиняю за то, что они о нас так думают. Я хочу спросить, что мы приносим Китаю, кроме лишних проблем?
– Цивилизацию, – возразил Отербридж. – Цивилизацию и религию.
Эйлс покачал головой:
У них всего этого было достаточно еще до того, как мы сюда пришли. Нет, все, что мы принесли с собой,– это смерть... смерть в чаше, в которую опущена опиумная трубка.
