— А вы не могли бы хоть приблизительно сказать, о чем речь?
— Понимаете ли...
— Не по телефону?
— Думаю, что по телефону не стоит, Мэтт. Надо кое-что выяснить, это очень важно, мы заплатим вам, сколько скажете.
— Видите ли, — сказал я, — я не уверен, что сейчас могу взяться за какую-то работу. Дело в том, что у меня намечается одна поездка. В конце недели я улетаю за океан.
— Куда?
— В Ирландию.
— Вот здорово, — отозвался он — Но послушай те, Мэтт, может, вы хотя бы приедете сюда, чтобы мы вам все рассказали? Вы нас выслушаете и если решите, что ничего не можете сделать, мы не будем в обиде и заплатим вам за потраченное время и за такси сюда и обратно. — Я слышал, как брат сказал ему что-то, чего я не разобрал, и Пит ответил — Сейчас скажу ему. Мэтт, Кинен говорит, что мы мог ли бы заехать за вами, но нам все равно придется вернуться сюда, так что, я думаю, будет быстрее если вы просто возьмете такси.
Мне показалось, что для человека, который работает посыльным и по доставке товаров, он что-то много говорит о такси, но тут мне вспомнилось, что я слышал про его брата.
— У вас один брат или несколько, Пит?
— Только один.
— Мне кажется, вы что-то о нем говорили, когда рассказывали о себе. Что-то о его делах.
Наступила пауза. Потом я услышал:
— Мэтт, я прошу вас хотя бы приехать сюда и выслушать нас.
— Где вы находитесь?
— Вы знаете Бруклин?
— Я же еще не покойник.
— Что-что?
— Ничего. Просто мысли вслух. Есть такой известный рассказ. «Только покойники знают Бруклин». Кое- какие места там я знаю довольно прилично. В какой вы части Бруклина?
— Бэй-Ридж. Колониал-роуд.
— Ну, это не так сложно.
Он сказал мне адрес, и я его записал.
Линия метро 'R', которую называют еще Бродвейской местной, начинается в Джамейке[5], на Сто Семьдесят Девятой, идет через весь город и кончается в нескольких кварталах от моста Веррацано в юго-западном углу Бруклина Я сел в поезд на перекрестке Пятьдесят Седьмой и Седьмой авеню и сошел за две остановки до конечной.
Кое-кто считает, что стоит выехать из Манхэттена, и вы уже за городом. Они неправы — это просто другая часть города, но разница, безусловно, очень чувствуется. Чтобы ее заметить, не нужно даже открывать глаза. Здесь другой энергетический уровень и воздух не гудит от постоянного лихорадочного напряжения.
Я прошел квартал по Четвертой авеню, миновал китайский ресторан, корейскую овощную лавку, контору букмекера и пару ирландских баров, потом свернул на Колониал-роуд и там нашел дом Кинена Кхари. Он стоял среди других таких же особняков — солидных домов без особых затей, выстроенных, судя по виду, еще до войны. Крохотный газон, деревянная лестница в несколько ступенек, ведущая к парадной двери. Я поднялся по лестнице и позвонил
Пит впустил меня, провел на кухню и познакомил со своим братом. Тот встал, пожал мне руку и жестом предложил стул. Сам он садиться не стал, а подошел к плите и, обернувшись ко мне, сказал:
— Благодарю вас, что пришли. Я могу задать вам несколько вопросов, мистер Скаддер? Прежде чем мы приступим к делу?
— Пожалуйста.
— Может быть, сначала что-нибудь выпьете? Нет, не спиртного. Я знаю, что вы с Питом познакомились на собраниях «АА», но у нас готов кофе, а если хотите, могу предложить вам чего-нибудь прохладительного Кофе сварен по-ливански — это примерно то же самое, что по-турецки или по-армянски, очень густой и крепкий. Там есть еще банка растворимого, если хотите.
— По-ливански — это звучит неплохо.
На вкус это оказалось тоже неплохо. Я отпил глоток, а он спросил:
— Вы детектив, так ведь?
— Без лицензии.
— Что это означает?
— Что я работаю неофициально. Время от времени выполняю задания какого-нибудь большого детективного агентства и тогда работаю по его лицензии, но в остальных случаях действую в частном порядке.
— И когда-то вы были полицейским.
— Верно. Несколько лет назад.
— Так. Форму носили или работали в штатском?
— Я был детективом.
— Это у которых золотой значок, да?
— Правильно. Несколько лет работал в шестом участке, в Гринвич-Виллидж, а до этого некоторое время проработал в Бруклине. В семьдесят восьмом участке, это Парк-Слоуп[6] и немного севернее, там это место называют Борем-Хилл.
— Да, я знаю, где это. Я вырос на территории семьдесят восьмого участка. Знаете Берген-стрит?
— Конечно.
— Вот там мы и выросли — я и Пит. В тех местах, по соседству с Корт-стрит и Атлантик-авеню, много приезжих с Ближнего Востока. Ливанцев, сирийцев, йеменцев, палестинцев. Моя жена была палестинка, ее родители жили на Президент-стрит. Это Южный Бруклин, но сейчас тот район называют, по-моему, Кэррол- Гарденз. Как, кофе ничего?
— Отличный.
— Если захотите еще, не стесняйтесь. — Он хотел что-то добавить, но передумал и взглянул на брата. — Не знаю, старина. Сомневаюсь, что из этого что-нибудь выйдет.
— Расскажи ему, о чем речь, малыш.
— Не знаю. — Он снова повернулся ко мне, поставил стул спинкой от себя и уселся на него верхом. — Вот какое дело, Мэтт. Можно, я буду так вас звать? — Я сказал, что можно. — Вот какое дело. Мне надо знать, могу ли я вам кое-что сообщить, чтобы потом не ломать себе голову, кому вы об этом расскажете. В общем, вопрос сводится к тому, насколько вы еще полицейский.
Хороший вопрос, я сам частенько над этим задумываюсь.
— Я проработал в полиции много лет, — ответил я. — Но с тех пор как я оттуда ушел, во мне с каждым годом остается от полицейского все меньше и меньше. Вы хотите спросить, сохраню ли я в тайне то, что от вас услышу? Официально у меня нет статуса адвоката. То, что вы мне расскажете, не будет считаться конфиденциальной информацией. В то же время на службе закона я не состою, а значит, сообщать властям о том, что узнал, обязан не в большей степени, чем любой другой гражданин.
— И что из этого следует?
— Не знаю, что из этого следует. По-разному бывает. Вряд ли я могу обещать вам что-то определенное, не зная, что вы собираетесь мне рассказать. Я приехал сюда потому, что Пит не хотел ничего говорить по телефону, но вы, кажется, и здесь ничего не хотите говорить. Может, мне лучше отправиться домой?
— Возможно, — сказал он.
— Малыш...
— Нет, — продолжал он, встав со стула. — Это была неплохая мысль, старина, только ничего не получается. Мы отыщем их сами.
Он вынул из кармана пачку денег, отделил от нее одну сотенную и протянул мне.
— Это за такси в оба конца и за время, которое вы потратили, Мэтт. Извините, что заставили вас зря
