– Задержите здесь лодку с «Консепсьона», – приказывает адмирал.
Он зовет корабельного альгвасила[19] и дает ему распоряжения. В полдень шлюпка с флагманского корабля направляется не к «Консепсьону», а к «Виктории». Альгвасил вручает Мендосе записку от адмирала.
Его приглашают на борт «Тринидада» для беседы, приглашают одного. Мендоса не может сдержать улыбку. Уловка, по его мнению, несколько грубая. Он поднимает глаза и, встретив взгляд альгвасила, сразу расстается с улыбкой, а в следующее мгновение и с жизнью. В горло ему вонзился кинжал. В то же время, подплыв на другой лодке, двадцать вооруженных матросов с «Тринидада» вторгаются на «Викторию» и усмиряют экипаж. У Магеллана снова три корабля («Тринидад», «Сантьяго», «Виктория») против двух. Его ответный удар был сокрушительным. В тот же день команды «Консепсьона» и «Сан-Антонио» отказываются от борьбы. Мятеж подавлен.
Через несколько дней два человека стояли под ледяным южным ветром на унылом, пустынном берегу и смотрели, как поднимают якоря корабли флотилии. Высадка на берег – такое наказание получил Картахена, главный вдохновитель мятежа, и вместе с ним одобрявший его действия священник. Что же касается Кесады, который первым пролил кровь, то его голова и тело, отделенные друг от друга ударом топора, медленно погружались в пучины океана.
Продвижение на юг продолжалось. Обследовали каждую бухту, каждый мыс. После зимовки среди ледяного безмолвия посланный на разведку «Сантьяго» потерпел кораблекрушение. Экипаж, к счастью, остался цел. В августе морозы ослабели. На берегу появились туземцы, несколько человек из них было поднято на борт корабля. Это были крупные, одетые в шкуры люди с очень большими ступнями ног. Испанские моряки прозвали их патагонцами, то есть «большеногими». Магеллану хотелось бы проявить в отношении к ним гуманность, но у него приказ: привезти дикарей в Европу, по примеру Колумба, и этих людей увозят насильно. От тоски и непривычной пищи все они впоследствии погибли.
21 октября 1520 года сигнальщики сообщили, что берега снова расступились. Никто из участников экспедиции, кроме Магеллана, не верил больше в чудо.
– Это опять река.
– Это фиорд.
Наперекор общему мнению Магеллан посылает на разведку «Консепсьон» и «Сан-Антонио». Он видел, как скрылись корабли, и ждал их четыре дня. А тем временем разыгралась буря. Все думали, что суда погибли, как и «Сантьяго». Магеллан упорно молчал. Две глубокие складки пролегли у него меж бровей. На пятый день среди крутых скал эхом раскатились пушечные выстрелы, и через минуту показались оба корабля с поднятыми флагами. Капитаны тотчас отрапортовали адмиралу:
– Это, конечно, не фиорд, так как нам не удалось достать дна. Берега не сближаются, а, наоборот, канал становится все шире. Вода в нем такая же соленая и глубина не падает.
– Следуем дальше, – ответил Магеллан.
В тот день, 4 ноября 1520 года, четыре корабля флотилии вошли друг за другом в проход, которому Магеллан дал название пролива Всех Святых и который теперь носит его имя. Посмотрите на карту, и вы увидите там, что в действительности это не пролив, а нечто вроде коридора или, скорее, лабиринта со многими разветвлениями и длиной 600 км. Флотилия продвигалась меж гор, покрытых ледниками, отвесных скал, отливающих металлом, и плоскогорий, совсем пустынных или с полоской очень темных, почти фиолетовых лесов. По ночам повсюду на берегах загорались костры, но в дневное время туземцев никто ни разу не видел. Когда моряки высаживались на берег, они находили там только трупы акул. А ночью снова пылали костры.
Эти таинственные берега Магеллан назвал Огненной землей.
Останавливались у каждого разветвления, и суда по очереди уходили на разведку. В середине ноября появились два совсем одинаковых с виду прохода. «Консепсьон» и «Сан-Антонио» свернул в тот, что протянулся к югу, «Тринидад» и «Виктория» поплыли на юго-запад. Вскоре они сошлись с «Консепсьоном», но «Сан-Антонио» нигде не было видно. Уж не пошел ли он ко дну? Космограф на борту «Консепсьона», Андрее де Сан-Мартин, сделал понимающую мину.
– Вы что-нибудь знаете? – спросил его Магеллан.
– Да, ваша милость.
– От кого вы узнали и что произошло?
– Чтобы это узнать, я счел необходимым составить гороскоп.
– Капитан Мескита пленник на своем корабле. Штурман Гомес с командой взяли курс назад в Испанию.
Не известно, поверил ли Магеллан в этот гороскоп, но все сказанное было чистой правдой. Прибыв в Испанию, Гомес попытался очернить Магеллана. Мескита, которого держали под арестом, не смея с ним расправиться, защищал адмирала. Испанский суд, не зная, кто из них говорит правду, принял мудрое решение держать под замком обоих, пока не вернется Магеллан.
Оставшиеся три корабля флотилии продолжали свой путь на запад. Вот уже скоро месяц, как они вошли в этот лабиринт. Мало-помалу скалы начали уступать место зеленым лужайкам. 28 ноября проход стремительно расширился, берега отошли вправо и влево, и перед моряками Магеллана предстало чудесное зрелище, чему большинство из них уже перестало верить: открытый простор моря, бесконечная линия горизонта.
Человек с железной волей безмолвно стоял на полуюте, не сознавая, что его люди потянулись теперь к нему. Пигафетта отмечает в своем репортаже: «Глаза адмирала наполнились слезами. Они катились по щекам к бороде».
Еще через минуту Магеллан устремится в необъятные просторы нового океана, величины которого он себе не представлял, которому он даст название Тихого моря и где найдет трагическую смерть.
После викингов, после португальцев, обогнувших Африку с юга, после Колумба и Магеллана плавание через Атлантический океан само по себе уже не считалось большим событием. Это водное пространство было теперь завоевано и исследовано, по крайней мере если иметь в виду его поверхность.
Однако нельзя не рассказать здесь, хотя бы вкратце, еще об одном человеке, деятельность которого в общем была связана больше с освоением нового материка, чем с морем, но который никогда бы не завоевал себе славы, не будь он отличным мореходом. По количеству рейсов через Атлантику это был рекордсмен
