Роберт Блох
Прекрасное – прекрасной
Ирма вовсе не походила на ведьму. Черты лица ее были мелкие и ничем не примечательные. Цвет лица – как принято говорить – кровь с молоком, голубые глаза и светлые, почти пепельные волосы. Кроме того, ей было всего восемь лет.
– Почему он так ее мучает? – рыдала мисс Полл. – Она стала считать себя ведьмой именно потому, что он всегда настаивал, чтобы все ее так называли.
Сэм Стивер поместил свое грузное тело на вращающийся стул и сложил большие руки на коленях. Маска на лице этого упитанного адвоката казалась неподвижной, однако на самом деле он был очень расстроен.
Таким женщинам, как мисс Полл, никогда не следует плакать: очки их начинают ерзать по носу, сам нос морщится, веки краснеют и кудрявые волосы спутываются.
– Прошу вас, держите себя в руках, – упрашивал ее Сэм, – пожалуй, если бы мы могли обсудить все спокойно…
– Мне все равно, – фыркнула мисс Полл, – я все равно обратно не собираюсь – не могу выносить всего этого. Да и сделать ничего не могу. Этот человек – ваш брат, а она – его дочь. Я не несу ответственности, я пыталась…
– Разумеется, вы пытались, – мягко улыбнулся ей адвокат, словно она была старшина присяжных суда, – я это понимаю. Единственное, что мне непонятно, это причина вашего расстройства, моя дорогая.
Мисс Полл сняла очки и протерла уголки глаз цветастым платочком. Затем, скомкав его, положила в сумочку, заперла его, сняла очки и выпрямилась.
– Хорошо, мистер Стивер, – сказала она, – я постараюсь объяснить вам, почему решила оставить место у вашего брата, – она опять фыркнула. – Как вы знаете, я заняла место домоправительницы у Джона Стивера по объявлению два года назад. Когда я узнала, что мне придется заботиться о шестилетней девочке, оставшейся без матери, то сначала была очень расстроена, поскольку совершенно не знала, как ухаживать за детьми.
– Джон нанимал няню первые шесть лет, – кивнул мистер Стивер. – Вы знаете, что мать Ирмы скончалась при родах?
– Знаю, – чопорно ответила мисс Полл. – Естественно, стараешься сделать все возможное для одинокой, лишенной заботы девочки. Да, она, действительно, была очень одинока, мистер Стивер. Если бы вы только видели, как она бродит из угла в угол в этом отвратительном старом доме…
– Я видел ее, – быстро проговорил мистер Стивер в надежде предупредить еще одну истерическую вспышку, – и я знаю, сколько вы сделали для Ирмы. Мой брат кажется беспечным, иногда даже эгоистичным. Он не осознает, как это важно для девочки.
– Он так жесток! – вдруг со страстью выкрикнула мисс Полл. – Жесток и зол. Хоть он и ваш брат, я все- таки скажу, что он негодный отец. Когда я только стала у него работать, то сразу заметила, что на руках у нее синяки от побоев: он иногда хватался за ремень.
– Знаю. Иногда мне кажется, что Джон так никогда и не оправился от шока, вызванного смертью жены. Поэтому я так обрадовался, когда вы приехали сюда, дорогая моя. Мне казалось, что вы сможете изменить положение.
– Я пыталась, – ответила мисс Полл, – знаете, я действительно пыталась! За два года ни разу и руки не подняла на девочку, несмотря на то, что ее отец не раз просил меня наказать ее. «Выпорите эту маленькую ведьму как целует! – говаривал он. – Все, что ей надо – это хорошая порка». А она пряталась мне за спину и шептала, чтобы я защитила ее. Но она не плакала, мистер Стивер. Знаете, я ни разу не видела ее плачущей.
Сэм почувствовал раздражение и усталость. Ему страшно хотелось, чтобы эта старая клуша замолчала. Улыбнувшись, он налил ей лечебной патоки.
– Так в чем же проблема, дорогая моя?
– Когда я поступила на работу, все было замечательно. Мы с Ирмой отлично поладили. Я принялась было учить ее читать и, к своему удивлению, узнала, что она это уже умеет. Ваш брат отрицал, что это он научил ее читать, но девочка просиживала часами за книгами на диване. «Это на нее похоже, – говорил отец, – обычная маленькая ведьма. С другими детьми не играет, маленькая ведьма». Так он и твердил все время, мистер Стивер. Уж будто она на самом деле не знаю кто… Но ведь на самом деле она такая милая и спокойная! Разве есть что-то необычное в том, что она умеет читать? Я сама была такой в детстве, потому что… Впрочем, неважно почему. Тем не менее, я была просто шокирована, когда однажды застала ее за чтением Британской энциклопедии. «Что ты читаешь?» – спросила я ее. И она показала мне том, чтением которого была увлечена. Оказалось, что это статья о колдовстве! Видите, какие ужасные мысли вбил ей в голову отец. Я делала все, что могла. Пошла и купила ей игрушки – знаете, у девочки совсем не было игрушек, ни одной куклы! Она даже понятия не имела, как играть с ними. Я пыталась свести ее с соседскими девочками, но бесполезно. Были постоянные скандалы… знаете, дети могут быть жестокими и безрассудными. Отец не позволял Ирме ходить в школу. Учить ее приходилось мне.
Затем я купила девочке пластилин. Ей понравилось лепить, она могла сидеть часами и вылепливать различные лица. Для своего возраста она была необыкновенно талантлива. Мы вместе лепили маленьких куколок, и я вязала для них платьица. Тот год был счастливым, мистер Стивер, особенно было хорошо, когда ваш брат находился в Южной Америке. Но когда он вернулся… Я не могу вспоминать это…
– Прошу вас, – сказал Сэм, – вы должны понять: Джон очень несчастен. Смерть жены, неприятности на работе, постоянное пьянство… да вы сами все прекрасно знаете.
– Но он ненавидит Ирму, – оборвала его мисс Полл, – не-на-ви-дит! Желает, чтобы она плохо себя вела, чтобы был повод выпороть ее. «Если вы не можете уследить за маленькой ведьмой, тогда этим займусь я», – говорит он. И действительно, он уводит ее наверх и порет ремнем. Вы должны сделать что-нибудь, мистер Стивер, вы просто обязаны! Иначе я сама пойду к властям…
«Ох, эта выжившая из ума старуха действительно пойдет, – думал Сэм. – Надо дать ей еще лечебной патоки – должно помочь».
– Ну, а как Ирма? – вслух спросил он.
– Она тоже изменилась после приезда отца. Со мной играть больше не желает, даже смотреть на меня не хочет – будто я предала ее, мистер Стивер, не защитив от отца. К тому же она считает себя ведьмой!
«Нет, она полная идиотка, эта старушенция». – Сэм заворочался на скрипучем стуле.
– О, не смотрите на меня так, мистер Стивер. Она сама вам скажет – если вы все-таки соберетесь навестить ее! – В ее голосе он почувствовал упрек и поспешно закивал, надеясь успокоить ее. – Она мне так и сказала: «Если отец хочет, чтобы я была ведьмой – я стану ей!» Она не желает ни с кем играть, даже со мной, говорит, что ведьмы не играют. А в день Всех Святых попросила меня достать ей метлу. Да-а, это было бы весело и забавно, если бы не было так ужасно! А несколько недель тому назад мне показалось, что она изменилась – это было, когда она попросила меня взять ее в церковь в одно из воскресений. «Я хочу посмотреть на крещение», – заявила она. Представляете, маленькая девочка интересуется крещением! Наверное, это все из-за того, что она слишком много читает. А когда я привела ее за руку в церковь, она выглядела так мило в голубеньком платьице, мистер Стивер. Я была так горда за нее, ей-богу! А потом она опять забилась в свою раковину. Бродила по дому, бегала в сумерки по двору, разговаривала сама с собой. Возможно, это от того, что ваш брат не принес ей котенка – она настаивала на черном, а отец спросил у нее, почему ей нужен именно черный. А она и говорит: «Потому что у ведьм всегда черные кошки». После этого он опять увел ее наверх и выпорол. Мне не остановить его, понимаете? Как-то отключили электричество, и мы не могли найти свечи. Так мистер Стивер решил, что это Ирма украла их, и избил ее. Представляете, обвинить девочку в краже свечей! А сегодня он обнаружил пропажу своей расчески…
– Он бил ее расческой, вы говорили?..
– Да. Она призналась, что украла ее для того, чтобы причесать куклу.
– Но вы говорили, что у нее не было кукол!
– Была одна – она сделала ее сама. По крайней мере, я так думаю, поскольку никогда ее не видела: Ирма ничего не желает нам показывать и за столом все время молчит. С ней стало просто невыносимо общаться! Но куколка у нее маленькая – это я точно знаю: она иногда носит ее с собой, пряча под платьем,
