День стоял душный. Солнце светило в западное окно, и кондиционер начал жаловаться, однако Клейборн не обращал на него внимания, потому что находился не в комнате.
Он с головой ушел в сценарий. Вопреки словам Роя Эймса, сценарист устранил не все элементы, которые, как он говорил, ему не нравились. В повествовании было немало шокирующих сцен, и акцент делался скорее на убийстве, чем на мотивации.
Однако это работало. Невинная молодая девушка и хитроумный маньяк вышли стандартными, и тем не менее их образы смотрелись убедительно. Быть может, девушки нынче и не столь невинны, но маньяки стали еще хитроумнее, чем прежде. И их стало больше. В фильме не было ничего, что не повторялось бы чуть ли не ежедневно в выпусках новостей. Особенно здесь, подумал Клейборн, вспомнив Резателя из Скид-Роу,[56] Душителя с Холмов,[57] Дорожного Убийцу[58] и других серийных маньяков, воспетых средствами массовой информации. Однако на деле в их преступлениях не было ничего, достойного воспевания, это были ущербные люди с болезненной предрасположенностью к насилию.
Клейборн вздыхал, пробегая глазами текст. Он уже попал в ловушку, сам начав размышлять как сценарист. Ему хотелось убрать лишнее из диалогов, сделать так, чтобы разница между вымыслом и реальностью была самоочевидной.
Когда солнце село, он включил свет, достал из дипломата блокнот и стал делать записи.
Кондиционер гудел в темноте, лампа светилась над головой Клейборна, и он продолжал писать, ощущая себя в другом месте, в другом времени. В мире Нормана.
Стук в дверь вернул его к действительности.
— Да? — Он поднялся и пересек комнату. — Кто там?
— Том Пост.
Клейборн открыл дверь и увидел улыбавшегося старика.
— На этот раз я решил постучать. Вы заняты?
— Нет. — Клейборн покачал головой.
— Увидел у вас свет. Дай, думаю, загляну, предложу выпить пива. — И Пост кивком указал на банки, которые держал в руках. — За счет заведения.
Он захихикал.
С мгновение Клейборн колебался, однако в голосе старика слышалось нечто, что нельзя было игнорировать. Хихиканье, нервный смешок говорили не о веселье, а скорее о попытке от чего-то защититься или что-то скрыть. Что же скрывал Том Пост?
— Входите. — Клейборн отступил на шаг. — Пойду поищу в ванной чистые стаканы.
— Мне не надо.
Пост придвинулся к стулу, поставил банки на стол и открыл обе большим пальцем левой руки. Одну банку он протянул Клейборну, подождал, пока тот сядет на край кровати, после чего поднял свою банку.
— Ваше здоровье.
— И ваше. — Клейборн сделал глоток.
— В такую погоду только пиво и пить. — И снова послышался смешок. А серо-зеленые глазки меж тем бегали по комнате, пока не остановились на столе. — Сценарий? — спросил старик. — Вы вроде бы говорили, что не имеете отношения к киноиндустрии.
— Нет. Знакомый попросил просмотреть.
— Понятно. — Пост отпил пива. — И о чем эта история? Или это секрет?
— Нет, не секрет. — Клейборн не сводил глаз с морщинистого лица. — Пожалуй, вам это может быть интересно. Главный герой — Норман Бейтс.
— Ничего себе.
Том Пост перестал хихикать. Клейборн придвинулся в его сторону.
— Я все хотел спросить вас кое о чем, что вы упомянули вчера вечером. Откуда вы знаете о мотеле Бейтса?
— Я думал, о нем все знают. Разве вы не читаете газет и не смотрите новости? — Пост вовсе не собирался оправдываться. — Вообще-то была заметка о том, что «Коронет» планирует сделать об этом фильм. — Он бросил взгляд на папку, лежавшую на столе. — Полагаю, это ваш знакомый написал сценарий?
— Верно, — небрежно ответил Клейборн. — Вы ведь и сами когда-то писали для кино. Хотите взглянуть?
К его удивлению, Том Пост покачал головой.
— Не хочу понапрасну тратить время. Я не понимаю сегодняшних фильмов. Все эти сексуальные сцены — люди в постели, перекатывающиеся туда-сюда. Попробуй повторить — шею сломаешь. А потом, когда все заканчивается, из-под одеяла выскакивает парень в боксерских трусах! Раньше в кино такого не было. — Он снова захихикал. — Конечно, времена изменились. Взять хоть цензуру. Четырехбуквенные слова теперь допускаются, зато другие… Не верите — попробуйте на людях спеть вторую строчку песни «Мой старый дом в Кентукки».[59] — Он покрутил банку, на дне которой осталось совсем немного пива. — Дерьмовые продукты, дерьмовые фильмы. У сценаристов нынче слишком много власти.
— Мой знакомый утверждает другое, — заметил Клейборн.
— Я имею в виду не только картины. — Пост допил пиво. — Но задумайтесь вот о чем. Некий политик произносит речь. Потом выступает его оппонент. Затем телекомментатор читает сообщение, объясняющее, что хотели сказать эти два человека. И все это — речь, ответная речь, разъяснение — работа каких-то анонимных авторов, которые делают свое дело за кадром. А мы называем это новостями.
Пройдет десять дней, десять месяцев или десять лет, и явится другой автор, который напишет в своей книге, что все сказанное ими — ложь. И это называется историей. Поэтому, если вдуматься, все писатели, независимо от того, имеют они дело с фактами или с вымыслом, — профессиональные лжецы. — Он поставил пустую банку на стол. — Выпьем еще пива?
— Нет, спасибо. — Клейборн посмотрел в окно, за которым тонул в сумерках двор. — Мне пора сходить куда-нибудь перекусить.
— Жаль, я не подумал об этом раньше, — сказал Пост. — Я сегодня отужинал рано. Надо было пригласить вас. Наверное, скучновато ужинать одному, находясь вдали от дома?
— Это точно. Но я привык.
— Вы не женаты?
— Нет.
Клейборн предупредил дальнейшие расспросы, встав и направившись к шкафу за пиджаком.
Том Пост выключил лампу и проследовал за Клейборном к двери.
— Тут вокруг много ресторанов, — сказал он. — Но вы можете купить что-нибудь в супермаркете на соседней улице и положить продукты в холодильник. — Он махнул рукой в сторону буфета. — Там есть тарелки, и можно приготовить горячую еду. Все необходимое, чтобы приготовить завтрак.
— Спасибо за совет. — Клейборн открыл дверь и вышел наружу.
Пост последовал за ним, кивнув в знак одобрения, когда Клейборн запер дверь на ключ.
— Вот это правильно, — сказал он. — Я стараюсь присматривать за тем, чтобы никто посторонний здесь не шатался, но в наше время за всеми не уследишь.
Он направился через дворик к своей конторе. Клейборн помахал ему на прощание, наслаждаясь запахом жасмина, росшего вдоль дорожки, потом свернул и устремился в сторону улицы, где аромат цветов терялся в выхлопных газах.
Пришлось дышать ими, пока он не набрел на небольшой стейк-хаус в квартале от мотеля. Здесь пахло жареным мясом, луком, хлебом и дымом, но даже эти ароматы были предпочтительнее запаха из-под мышек официанта в красном пиджаке. Пост прав. Лучше приготовить себе что-нибудь в мотеле. Слушайся своего носа.
Хорошо, а что сообщают ему другие органы чувств? В ушах у Клейборна звучал нервный смешок Поста. А если зажмуриться, то перед глазами вставал сам Пост, следящий за тем, как Клейборн закрывает
