слегка, осложнение может быть.
– Так чего ж пришла-то, чего туда-сюда ходить. Да еще по такому дождю.
– Сейчас полежу чуток и пойду. По Алешке соскучилась: „И по тебе“, – хотела уж было вот так даже совсем по-боевому соврать. Да язык не повернулся. Вздохнула только.
– Он меня тут замучил, – сказал папа.
– Да, по-моему, он как-то не в себе.
– Не в себе! – передразнил папа, – себе не надо было в живот тыкать.
– А не ты ли говорил, что он забудет.
Они поговорили еще, и тут всплыло то слово, сказанное Хапугой во дворе, которое никак не вспоминалось, но вот прозвучало и сразу стало ясно его страшное значение. И Алеша понял, что произошло что-то ужасное. Судорожным движением руки он толкнул дверь и она шумно распахнулась. Алеша сделал два шага вперед, остановился. Дальше он не мог идти, будто ноги его приросли. Он оцепенело смотрел на маму и наконец сдавленно выговорил:
– Мама, где мой братик?
Мама не узнала голоса своего сына. И лица его. Умоляющее, требующее, кричащее, растерянное, жалкое, с застывшими на выкате глазами, оно совсем не походило на лицо ее сына.
– Эх, Алеша, ну в конце-то концов, – начала было мама, но осеклась. – Да успокойся же ты, да что с тобой?! Ой, ну какое у нас личико страшненькое, ну-ну, все будет в порядке... Ну, давай успокаиваться, все будет в порядке.
– Где мой братик? – тем же голосом спросил Алеша.
– В следующий раз, Алеша. Придется немного подождать.
– Что ты сделала с братиком?
– Я оставила его в больнице.
– Как?! Пойдем за ним, его надо вернуть!
– Это невозможно, Алеша. Да в сущности, его и не было еще.
– Да не в сущности! – закричал Алеша и вырвался из маминых рук. – Не в сущности, он у тебя в животике жил. И ты его бросила! Я... я бабушке скажу.
– М-да, – ухмылисто сказал папа, – бабушки наши, если общим счетом, штук пятнадцать таких братиков, того...
Алеша этого не понял, он крикнул:
– Я сам за ним схожу, я приведу его! А вы... вы – обманщики!
И Алеша выбежал из квартиры, дверь была прикрыта, но не захлопнута. Мама хотела остановить его, но папа остановил маму:
– Не трогай. Проветрится, остынет. Его погода. Дальше двора не уйдет, тем более он медведя взял, выговорится ему и остынет... Итак, общее собрание закончилось резолюцией, что мы обманщики. Выносить на голосование или будут другие предложения?
– Других предложений нет. А все-таки сходи за ним.
– Угу, – сказал папа и не двинулся с места.
– Вот еще! – досадливо проговорила мама. – Еще и Алешкиных истерик не доставало.
– Есть такая известная хамская шутка, – сказал папа, отхлебывая очередную порцию сокровища, – сделавши аборт, по волосам не плачут.
– Не поняла.
– Хм, ну вас же бреют.
Мама брезгливой гримасой
