Здесь уже ничего не узнаешь – разве что вломиться в хижину и ее обыскать, что решительно исключено. Да, он точно вот-вот попадет в затруднительное положение, истинный омут, и лучше бы ему выбираться на берег, пока он еще чувствует дно под ногами. Хватит уже разыгрывать из себя детектива-любителя. К тому же он вовсе не обязан ничего привозить в музей, и, уж конечно, никто не обязан отдавать ему рисунок Хокусаи.
Он решил пересидеть тут еще минуту – для верности, – как вдруг кто-то тронул его за плечо.
11
Говард сжался в комок, зная, что за спиной у него беда, но моля у вселенной еще десять секунд относительного мира и безопасности, прежде чем придется взглянуть в лицо злой судьбе. Потом, собравшись с духом, обернулся. Злая судьба приняла облик дядюшки Роя в теплой куртке, который стоял у поленницы и держал в одной руке полевой определитель грибов северного побережья, а в другой – прикрытую платком корзинку. Дядя покачал головой, словно советуя Говарду молчать, а потом кивнул в сторону дома. Говард последовал за ним по тропинке, чувствуя себя глуповато и все еще немного дрожа от пережитого испуга.
Дядюшка Рой шагал себе неторопливо, время от времени останавливаясь, как индейский следопыт, чтобы осмотреть землю. Сорвав маленький вялый гриб, он ткнул его под нос Говарду.
– Panaeolus campanulatus, – сказал он. – Никогда его не ешь.
– Не буду, – пообещал Говард.
Рой забросил гриб в кусты и вытер о штанины руки.
– У меня дома уйма хлама, который нужно оттащить к Беннету. Я думал, ты захочешь поехать со мной. Вчера ты как будто интересовался. Отвезем все к нему.
– Конечно, – сказал Говард. – Я вышел прогуляться. У нас на юге такой шанс не часто выпадает. Там вообще некуда пойти пройтись.
– Это верно. Вот поэтому-то мы оттуда свалили. Но эти леса… Тебе повезло, что ты не сгинул в тумане, не забрел куда-нибудь в скалы на берегу. Это опасные места. В предгорьях среди скал находили кости скалолазов. Добела обглоданные. – Он с минуту молчал, потом вдруг сказал буднично: – Ты нашел хижину.
Это застало Говарда врасплох. -Да.
– Я знал, что найдешь. Понял еще вчера, когда мы сидели в грузовичке и ты снова заговорил о рисунке. «От такого малого, как Говард, ничего не скроешь», – сказал я себе. Не найдя тебя сегодня утром дома и увидев, что твой грузовичок еще стоит у обочины, я подождал, пока Эдита уйдет отнести старику завтрак, и пошел за ней. И вот, пожалуйста, нашел тебя. «Говарду палец в рот не клади, – сказал я себе. – С ним надо начистоту». Ну надо же! Погляди сюда. – Нагнувшись, он указал на коричневый, похожий на пробку мох, выросший на гнилом пне. – Недурной экземпляр, правда?
– Отличный цвет вон с той дальней стороны, – ответил Говард, указывая на бледно-синюю каемку гриба и дожидаясь, когда дядюшка Рой оставит пустяки.
– Это разновидность пористого лишайника. Их еще называют «поделочными грибами». Хочешь верь, хочешь нет, но они настолько твердые, что из них режут разные поделки. Весьма недурные иногда получаются подсвечники, портсигары, шкатулки и прочая мелочь. Но сбыта для них особого нет.
– В здешних лесах как будто много грибов, а?
– Больше, чем ты думаешь. И почти все съедобные, черт бы меня побрал. Впрочем, тебе, возможно, не захочется их есть. Как минимум половина на вкус самая обыкновенная гниль или грязь. Вот, погляди на эти. – Он поднял накрывающую корзинку тряпицу. На дне лежала горстка мелких тускло-пурпурных губок, искривленных и с гадким запахом. – Готов серебряный доллар поставить, вот этих ни в одном каталоге нет. Никогда таких не видел, не слышал даже. Последние несколько дней они тут повсюду, выросли ни с того ни с сего вокруг домика. Я называю их цветами. Посмотри на форму.
Говард присмотрелся внимательнее. И действительно, они походили на обезображенные лилии, словно некто решил смастерить цветы из растертого мела и слизи улиток, но слишком мало видел настоящих лилий и не сумел придать правильную форму.
– Воняют просто адски, как по-вашему? Дядюшка Рой глянул на него проницательно.
– Ты сам не знаешь, насколько близок к истине, – сказал он, накрывая корзинку.
И они снова двинулись по тропинке, все так же медленно, поскольку дядюшка Рой высматривал грибы.
– Так вот, о хижине, – сказал он. – Мы поселили там гостя.
– Верно. Майкла Грэхема. Вот кому тетя Эдита носит еду.
– Завтрак, обед и ужин.
– Тогда, надо думать, он не мертв.
– Нет, он не мертв. Эта уловка, которая ни на грош не сработала. А ведь могла бы выиграть нам неделю.
«Нам?» – удивился про себя Говард. Может, дядюшка Рой решил все-таки поговорить начистоту.
– Но он охромел. Он стар. Знаешь, сколько ему лет?
– Нет, – ответил Говард, но на ум ему пришло только: «Столько, сколько косматому мамонту».
– Девяносто с чем-то. У него есть право охрометь.
– Хромой, – протянул задумчиво Говард. – Это из-за несчастного случая? Когда машина упала с обрыва? – Внезапно он почувствовал себя глупо, что такое ляпнул. Грэхема вообще в машине не было. Может, он хромает из-за старой военный раны.
– Он теперь без палки едва-едва передвигается. Немного рыбачит, когда есть силы и настроение, но по большей части способен только немного поесть. Мы с ним старые друзья, понимаешь?
