далекий-далекий улей с гигантскими пчелами. Этот звук доносился откуда-то из-за леса и стал уже таким громким, что ошеломленные тролли застыли на месте. В тот момент, когда Джонатан наконец понял, что это за звук, жужжание утонуло в неистовом лае Ахава, который, очевидно, бросился вслед за своим хозяином. Но, обнаружив, что вода была слишком глубокой для его коротких лап, поплыл к толстым ольховым деревьям, лая, щелкая зубами и угрожая укусить троллей за зад. Профессор быстро привязал плот к корням, торчащим из земли, и, безоружный, но полный решимости, двинулся вдоль берега – туда, где были его товарищи.
Какую– то секунду Сыровар испытывал чувство гордости за своего благородного Ахава, но, опасаясь упустить момент, бросился к ближайшему троллю и повис у него на плечах. А тот оказался так глуп, что ткнул дубиной в ухо своему приятелю. Присутствие Джонатана он обнаружил лишь тогда, когда почувствовал его уколы шилом. Но зеленоватая чешуйчатая шкура была такой толстой, что шило лишь скользило по ней, не причиняя троллю никакого вреда. Наконец Джонатан забрался к троллю на плечи. Второй тролль обернулся, чтобы дать сдачи товарищу. Но в изумлении замер, уставившись на Джонатана, который возвышался над головой у его приятеля, размахивал шилом и что-то громко выкрикивал. В слабоумных мозгах тролля промелькнула мысль, что его приятель, вероятно, отрастил себе вторую голову, и тут же решил, что для него это будет многовато.
Вокруг них в это время царил шум и гам. Оба тролля, растерявшиеся от всего этого – завываний Ахава, угрожающих воплей Профессора, криков Сыровара и изумленных стенаний Дули, который увидел, как над верхушками деревьев появилось нечто странное, – оба тролля почувствовали себя явно не в своей тарелке.
С пронзительными воплями, которые раздались эхом на опушке леса, забыв о своих планах насчет скорого обеда, они пошлепали к берегу, плескаясь и разбрызгивая воду. Увидев их, Профессор Вурцл стремительно понесся по берегу, продираясь через корни и кусты, озабоченный лишь тем, как бы его не заметили тролли.
Обнаружив свое оружие запутавшимся в ветвях дерева, он остановился и в первый момент подумал, а не бросить ли его. Но потом решил все же залезть на дерево и достать его. Во всяком случае, сказал Профессор сам себе, на дереве гораздо безопаснее, чем на земле.
Он влез на нижний сук, исцарапавшись и порвав рубашку. И тут же заметил, что вокруг стоит полнейшая тишина, нарушаемая лишь громким гулом – как будто тысячи воробьев били своими крыльями, а рядом с ними жужжали пчелы. Там, над бурлящей водой, парил воздушный корабль эльфов, который снижался так быстро, что за ним волочились лохмотья облаков, а отстав, поднимались вверх белесыми клочьями.
Корабль вовсе не преследовал троллей, но те, видно, страшно его испугались и удрали в чащу темного леса. На берегу их встретил Ахав, который, яростно лая и рыча, гнался за ними до тех пор, пока они не скрылись в густых зарослях ольхи и тсуги. Ахав еще немного презрительно пофыркал, многозначительно ворча и подпрыгивая, чтобы убедиться, что тролли действительно убежали.
Воздушный корабль с жужжанием летел вдоль реки, не очень быстро – как шел бы человек, который лишь немного торопится. Джонатан, Дули, Профессор, нога которого застряла в развилке дерева, и даже Ахав – все они широко открытыми глазами смотрели на пролетающий мимо корабль.
Он имел цилиндрическую форму, и по бортам у него были расположены ряды квадратных окошечек. И в каждом из них виднелись смеющиеся лица эльфов, которые с таким вниманием уставились на троих людей и собаку, словно те были каким-то чудом. Борта корабля сверкали в лучах послеполуденного солнца, как будто горели, и казались белоснежными, и серебрились, словно расплавленный металл. Вне всякого сомнения, металл этот выплавлялся в Белых Скалах, и там к нему добавляли колдовские чары, ветер, снег и дождь, стекло и драгоценные камни, и все вместе потом варили. По крайней мере, так казалось Джонатану. Да, это было такое зрелище, что еще целую неделю после него можно было бы изумляться. У корабля была пара крыльев, которые выдавались из бортов и по форме напоминали крылья крупной, но тонкой и изящной летучей мыши. Полупрозрачная зеленая носовая часть была, по-видимому, выточена из исполинского изумруда. Внутри нее виднелось еще несколько эльфов, и на макушке у каждого из них сидела остроконечная шапочка; у них были толстые щечки и острые ушки, и они внимательно смотрели сквозь зеленые окна.
В хвостовой части корабля борт был украшен изображением огромного круглого лица с широко распахнутыми глазами, вокруг которого виднелись руны эльфов. По бокам у лица были нарисованы уши, но в целом это больше походило на карикатуру Лунного Человека, который был чем-то взволнован.
– Мой дедушка знает этого человека! – закричал Дули и, недолго думая, бросился в воду вслед за кораблем эльфов, исчезающим за поворотом реки. Он шлепнулся в глубину и молотил руками и ногами до тех пор, пока Джонатан не вытащил его на более мелкое место.
– Мой старый дедушка! – кричал Дули.
–
– Нет, его уже давно нет. Но этот человек, изображенный на борту корабля, у которого щеки как будто набиты черешней, прямо как корзинки у желейщиков, – он и мой дедушка были друзьями.
– А, – протянул Джонатан, – значит, твой дедушка Дружил с Луной.
– Держу пари, так оно и было! – воскликнул Дули удивленно. – У дедушки на карманных часах был точь-в-точь такой же рисунок, а эти часы ему подарил один полугном с востока. Это были удивительные часы, господин Сыровар! Клянусь! Вы могли бы остановить их в любой момент…
– И превратиться в жареного цыпленка, – перебил его Джонатан. Они наконец двинулись к берегу, и вода в этом месте доходила им до груди. – Ну, остановил бы, ну и что?
Несмотря на столь легкомысленные интонации, Джонатан совсем не был уверен в том, что с легкостью сделал бы это, – он видел однажды это лицо и не знал, нравилось оно ему или нет, или же он его боялся, или у него просто было слишком развито воображение.
– Вы упадете от удивления, узнав кое-что, – сказал Дули, – но как только вы остановите часы, остановится все вокруг.
– Боже сохрани.
– И тогда вы сможете ходить мимо людей незамеченным, сдвинуть кому-нибудь шапку набок, перевернуть очки и делать все, что душе угодно. Да, сэр. Пирожки вдовы не были в безопасности, когда рядом появлялся дедушка со своими часами – теми самыми, на обратной стороне которых было изображено это лицо.
– Да уж наверное. Держу пари, что он наедался пирожками до отвала, этот твой дедушка. Он, наверное, был прямо пирожковым королем.
