– Вот так! – со счастливым видом выкрикнул бродяга, показывая руками заострение на собственной голове; его палка висела в это время на узелке, который он удерживал подбородком.
– Абсолютно точно, и он ходил вот так. – Гамп торжественно прошелся по кругу, подражая шаркающей походке похожего на пирамиду Сквайра, с его болтающимися в воздухе и описывающими окружности руками.
– Вот так, – сказал безумец, опуская свой узелок на дорогу и следуя примеру Гампа.
– Точно! – вскричал Гамп. – Это Сквайр, тютелька в тютельку. Так, значит, вы его видели!
– Кого? – бродяга продолжал расхаживать, имитируя Сквайра.
– Сквайра Меркла! – вспылил Буфо. – Вы видели этого проклятого Сквайра?!
– Крупного человека?
– Крупного, как слонопотам! – в ярости крикнул Буфо. – Крупного, как гиппополот!
– Я его не видел, – сказал бедный бродяга, прекращая свои ужимки.
– А где находится река Твит, приятель? – спросил Майлз дружеским тоном.
Бродяга, посмотрев на него, оживился:
– Твит?
– Вот именно, – подтвердил Майлз. – Река Твит.
– Которая щебечет, как птичка? – уточнил бродяга, неспешно возобновляя очень удачное подражание Сквайру. Он медленно помахал руками, а потом несколько мгновений хлопал ими, как птица крыльями, крича: – Твит, твит.
– Черт! – выругался Буфо.
– Нам лучше доложить об этом Сикорскому, – сказал Джонатан Профессору.
Разговор, как и в случае с трактирщиком, зашел в тупик, и Джонатану показалось, что упоминание о Сикорском станет для него достойным завершением. Профессор, по-видимому, придерживался такого же мнения, потому что в ответ на шуточку Джонатана он рассмеялся и кивнул. Однако безумец внезапно перестал хлопать руками. Либо он не видел ничего смешного в том, что Джонатан упомянул пресловутого Сикорского, либо вдруг устал от этого допроса. Он подхватил с дороги свой узелок, сдвинул козырек шапочки на другое ухо и, не оглядываясь, побежал прочь с холма.
Глава 9. Исчезающий гном
Майлз почесал подбородок. Буфо и Гамп были потрясены. Примерно то же можно было сказать о Джонатане с Профессором.
– Ну провалиться мне на этом месте, – сказал Профессор, пока они стояли и смотрели на убегающего бродягу. – Как вы думаете, что его спугнуло?
– Сикорский? – спросил Джонатан.
– Это кажется маловероятным, не так ли? – заметил Майлз. – Если только этот Сикорский не какой- нибудь местный барон, губернатор или что-нибудь в этом духе. Возможно, нам следует использовать его имя несколько более осмотрительно.
– Возможно, – согласился Джонатан. Ему внезапно пришло в голову, что у человеческого имени и обезьяньего костюма очень много общего. Оба, похоже, обладали властью обращать людей в бегство. В свете этого открытия Джонатан был рад, что они с Профессором оставили свои костюмы в Меркл-Холле. Зачем таскать их по всей Бэламнии, когда простое упоминание смехотворного имени Сикорского имело тот же самый эффект?
Они прошли последние двадцать пять ярдов, отделявшие их от вершины холма, и Буфо с Гампом всю дорогу мрачно бубнили что-то насчет невозможности вести хотя бы умеренно успешное расследование в этой стране. Джонатан был вынужден признать, что, принимая все во внимание, они правы, и его так и подмывало предложить начать поиски какого-нибудь места, где можно будет поесть. У них остался от завтрака кусок сыра, но он весь день пролежал на жаре в рюкзаке и к этому времени был мягким и маслянистым. Сейчас от него шел запах, похожий на тот, что шел из пузырей, булькающих на открытых участках болот под Высокой Башней.
Джонатан как раз бросал куски сыра стайке заинтересовавшихся им птиц, когда путники достигли вершины холма. Холодный ветер взъерошил его волосы, ветер, насыщенный знакомым затхлым, травянистым запахом реки. Там, внизу, он увидел медленно извивавшуюся по дну долины реку, ширина которой достигала, должно быть, двадцати пяти миль, – громадную неторопливую древнюю реку, по сравнению с которой Ориэль казалась стремительным горным ручейком. В свете неподвижного полуденного солнца ее поверхность казалась мирной и безмятежной, и вода выглядела такой же спокойной и мутной, как в дождевой луже посреди поля. Вдоль берегов, спускаясь к воде, росли ивы, тополя и огромные, пригнувшиеся к земле перечные деревья. В полумиле ниже по течению виднелось устье ее притока, вдоль которого они шли. Из него в большую реку выплыло множество бревен, образовав у берега настоящий затор. По нему скакало полдюжины человек, стараясь связать бревна вместе. Другие люди, работающие на берегу, лебедкой вытаскивали эти связки из реки. Сзади вяло дымился тупой купол мусоросжигателя; белый дым и пепел медленно плыли вперед, повисали в воздухе над лесопилкой и постепенно таяли.
Примерно в четверти мили вверх по реке стояла приличных размеров деревня, расположившаяся вдоль берега и вверх по склону возвышающихся над ним холмов. В реку выдавалась дюжина пирсов, на которых горами стояли ящики, лежали сети и поваленный лес. Вдоль идущей по краю берега дороги протянулся длинный открытый рынок, и создавалось впечатление, что чуть ли не половина деревни расхаживает между лотков с продуктами и рыбой. Сама же деревня была приятным смешением белых, обитых дранкой домов, плетней и грунтовых дорог.
У одного из пирсов стоял большой пароход с широким гребным колесом у кормы, так что все пятеро путешественников направились именно к этому пирсу. По дороге они прошли мимо знака, который гласил: «РЕЧНАЯ ДЕРЕВНЯ ТВИТ», и другого, который указывал вниз по течению и на котором было написано: «ЛЭНДСЕНД – 125 МИЛЬ». Это, похоже, давало ответ на несколько неотложных вопросов. Путешественники почти сразу договорились, что если пароход идет до Лэндсенда, они попытаются забронировать на нем места. Если ехать, то это не так уж и далеко. По сути, Джонатан начал пересматривать свои взгляды
