следующий миг ему хотелось встряхнуть ее, накричать, ударить, прежде чем это сделает кто-то другой.
— Не демон? Ты считаешь, я еще не заслужил этого названия? А как насчет глотки никса, перерезанной только за то, что он слишком громко засмеялся в присутствии Никневин? Или хоба, затравленного псами только за то, что он стащил пирожок с ее стола? Все они молили о милости, но я оставался глухим!
— Ты просто выполнял приказы Никневин.
— Конечно, приказы! — закричал он. — Приказы каждый день. Снова, снова и снова! А потом я изменился, Этайн. Я принадлежу этому месту, если вообще чему-то принадлежу.
— А как насчет Кайи?
— Пикси? — Ройбен бросил на сестру взгляд.
— Ты был добр с ней. Почему ты хочешь, чтобы я плохо о тебе думала?
— Я не был добр с Кайей, — ответил он. — Спроси ее. Я не добр, Этайн. Более того, с недавнего времени я считаю доброту пороком. Меня интересует не добро, а победа.
— Если ты победишь, то я стану королевой, а ты окажешься моим врагом, — сказала Этайн дрожащим голосом.
Ройбен фыркнул.
— Не будем гадать попусту.
Он протянул ей кубок.
— На, выпей. И поешь. В конце концов, братья и сестры всегда ссорятся из-за пустяков, верно?
Этайн взяла кубок и поднесла к губам, но сделала только один глоток.
Компания направлялась к машине Корни. Кайя тащила огромный термос с кофе, обхватив его руками. За ней шагал Луис, одетый как пугало. Черное пальто, которое он выудил из кучи пыльного тряпья, обнаруженной в одном из стенных шкафов, было ему явно велико, подкладка изорвана в клочья. Наконец они отправились в путешествие! Пусть в неизвестность, но это лучше, чем бессмысленно сидеть на месте.
— У вас есть карта Нью-Йорка? — спросил Луис у Корни.
— Я думал, ты знаешь дорогу. Что это за проводник, которому нужна карта?
— Вы оба можете не…
Кайя умолкла и остановилась напротив автомата для продажи газет. На первой странице «Таймс» она увидела фотографию кладбища на холме, рядом с бабушкиным домом, того самого, где была похоронена Дженет. Под ним короновали Ройбена. Верхушка полого холма провалилась под тяжестью перевернутого грузовика. На фото клубы дыма поднимались над провалом, а надгробия были раскиданы по всему холму, как выбитые зубы.
Корни кинул четвертак в щель и вытянул газету.
—
Девушка автоматически погладила страницу, пахнущую типографской краской.
— Не знаю.
Луис нахмурился.
— Какое нам дело до этих людей и до разборок, которые нас не касаются?
— Заткнись. Просто заткнись!
Кайя подошла к машине и дернула за ручку. Хромированное железо до боли обожгло ей пальцы.
— Подожди, я открою замок, — сказал Корни, доставая ключи. — Слушай, он в порядке. Я уверен, что в порядке.
Кайя молча бросилась за заднее сиденье, гоня из головы образ мертвого Ройбена, его лицо, застывшее среди грязи и копоти пожарища.
— Откуда тебе знать?!
— Давай я позвоню маме, — предложил Корни.
Он завел машину и принялся набирать номер неуклюжими пальцами в перчатках. Вскоре парень уже разговаривал, прижимая телефон к уху плечом, а Кайя молча радовалась тому, что железная болезнь и тошнота мешали ей думать.
— Она сказала, что могила Дженет не пострадала, но надгробие исчезло, — сказал Корни, закрывая крышку телефона. — На санках среди ночи никто из местных, разумеется, не катался. Что касается грузовика, он вообще из другого региона и непонятно откуда там появился.
— Это война, — сказала Кайя, уронив голову на виниловое сиденье. — Война фейри.
— Ей плохо? — тихо спросил Луис. — Что вообще происходит?
— Она встречалась кое с кем из Зимнего двора, — объяснил Корни.
— Встречалась? — Луис взглянул на девушку.
— Ага. Они, кажется, даже обручились.
Луис фыркнул.
— Это был Ройбен.
Корни произнес это имя чересчур громко. Кайя страдальчески зажмурилась.
— Невероятно, — сказал Луис.
— Думаешь, почему меня ищет Силариаль? — воскликнула Кайя. — Почему она дает гарантии безопасности и просит тебя проводить нас? Она надеется с моей помощью добить Ройбена, если он еще жив.
— Нет, — повторил Луис. — Ты не можешь встречаться с повелителем Зимнего двора.
— Верно, не могу. Потому он меня и бросил.
— И бросить тебя он тоже не мог!
— Но ведь бросил же!
— Слушайте, мы все на пределе, — Корни потер лицо ладонями. — Когда я остаюсь единственным голосом разума, это уже вообще никуда не годится. Расслабьтесь. Мы все надолго завязли в этом деле.
Корни сел за руль, и они отправились в путь. Поздний зимний рассвет сочился сквозь голые ветви. Снег, выпавший ночью, таял и превращался в грязевую кашу. Они проезжали мимо пустых магазинов, украшенных гирляндами и сияющих разноцветными огоньками. Снега выпало столько, что по сторонам дороги образовались небольшие сугробы. Кайя глазела в окно, считала встречные машины, читала каждую вывеску, старалась вообще ни о чем не думать.
На закате они наконец свернули на грязную второстепенную дорогу, и Луис велел остановиться.
— Здесь, — сказал он и вышел из машины.
В свете угасающего дня перед ними простерлось озеро, затянутое пленкой льда. В нескольких сотнях метров от края дороги клубился туман, скрывающий из виду противоположный берег. Из-подо льда поднимались мертвые деревья, словно озеро вышло из берегов и затопило лес.
Ветер бросил в лицо Кайи горсть снежинок. Они кололись, как иглы.
— Тут есть лодка, — сказал Луис. — Пошли.
Они стали спускаться к воде, поскальзываясь на мерзлой траве.
Корни вдруг ахнул. Кайя подняла взгляд и увидела перед собой юношу, полускрытого в тени деревьев. Он был в длинном пальто и шерстяной шапке, стоял неподвижно, прямо как статуя. Кайя сглотнула. Взгляд юноши был устремлен в пространство. Он словно не видел их. Его кожа была темнее, чем у Луиса, но губы побелели от холода.
— Эй! — окликнул его Луис и поводил рукой перед лицом.
Человек не шевельнулся.
— Смотри, — Корни указал на женщину лет пятидесяти, неподвижно стоящую среди вечнозеленых деревьев.
Ее рыжеватые волосы шевелил ветер. Приглядевшись, Кайя заметила еще несколько ярких пятен, застывших вдоль берега. Они словно ждали какого-то сигнала.
— Они замерзают, — сказала Кайя, глядя на окаменевшие пальцы темнокожего юноши. — Или уже
