открывающие путь к научному пониманию физической вселенной.
Орфей — это переходная фигура. С одной стороны, он кудесник, двигающий камни силой своей музыки, но, с другой стороны, выступает как предшественник науки. Впоследствии мы обнаружим сходную двойственность в характере многих великих ученых, даже современных. Другим представителем переходного периода той эпохи был Дедал (нам известно, что он был современником Орфея, так как являлся хранителем Минотавра, которого убил Тесей, присоединившийся к поискам Золотого Руна).
Дедал прославился тем, что создал крылья из воска и перьев, для того чтобы улететь с Крита вместе со своим сыном Икаром. Он также изобрел лабиринт и считается изобретателем пилы и паруса. С современной точки зрения, он был новатором, инженером и архитектором. Он не пользовался магией.
Если наука была новшеством той эпохи, магия не отставала от нее. Магия представляла собой применение научных методов мышления к миру сверхъестественных явлений. В эту эпоху мы больше не наблюдаем текучести форм, свойственной предыдущим эпохам, или превращение обидчиков в пауков, животных или растения. Вместо этого мы видим, как Медея, жена Ясона, обращается к Цирцее за помощью, советом и магической защитой. Цирцее и Медее пришлось совместно работать для достижения сверхъестественных результатов, пользуясь зельями и заклинаниями. Изобретение слов и чисел позволило людям приступить к манипуляциям над миром природы, но оно также дало им представление о власти над миром духов. Медея предложила Ясону кроваво-красное зелье, изготовленное из сока крокуса и предназначенное для дракона, охранявшего Золотое Руно. Она закрыла глаза дракону с помощью волшебных песнопений и можжевеловых иголок. Она готовила магические эликсиры и обладала секретами заклинателей змей.
По мере уплотнения материального мира и исчезновения существ из духовных миров даже низшие духи природы, такие как сильфы, дриады, наяды и гномы, стали чрезвычайно скрытными. Они как будто исчезали в ручьях, деревьях и скалах, скрываясь от первых лучей рассвета. Но они по-прежнему дразнили людей своей обманчивой близостью, и маги того времени легко находили дорогу к ним.
Некоторые маги пытались подчинить своей воле и старших богов, привлекая их с Луны. Мифы о первом волке-оборотне Ликаоне, из-за которого Посейдон затопил Фракийскую равнину, заставив Афину перенести свой город на нынешнее место, где стоят Афины, и об ужасных бурях, преследовавших Медею повсюду, куда бы она ни направлялась, отражают память о природных катастрофах в результате применения черной магии.
В конце этого периода человечество было уже больным, как и природа.
По меркам обычного героя Орфей мог потерпеть неудачу, но его влияние на историю было более значительным и продолжительным, чем у Геракла, Тесея и Ясона. Музыка, созданная Орфеем, стала бальзамом для исцеления больного и омраченного человеческого духа в течение тысячелетий.
Люди испытывали отчуждение не только от богов, но и друг от друга, если они истощали свои силы в суровой и иногда враждебной обстановке, а их сознание было поражено извращенными и низменными побуждениями, все это теперь уравновешивалось эстетическим влиянием воображения — не только в музыке, но также в литературе, живописи и скульптуре. Вдохновенные образы красоты, истины и любви воздействовали на людей помимо их сознательного восприятия. Они были более мощными, чем любое абстрактное нравственное учение.
Орфей был мифическим основателем греческих мистерий, озарявших и вдохновлявших Древнюю Грецию.
Вероятно, самое сильное художественное описание духовного кризиса в конце эпохи героев содержится в Библии.
В письменном виде оно дошло до нас в истории Иова, одном из позднейших текстов Ветхого Завета, но его происхождение кроется в более древних текстах.
Иов был добрым человеком, но потерял все свои деньги. Его сыновья и дочери умерли. Оставшись в одиночестве, он был поражен болезнью, от которой его тело покрылось чирьями. Между тем злые и порочные люди вокруг него жили припеваючи. История Иова дошла до нас не потому, что он был великим лидером или совершил великие дела, но потому, что он был первым человеком, пришедшим к очень важному и глубоко верному выводу: в жизни нет справедливости. Геракл был игрушкой богов, но лишь Иов в отчаянии воззвал к небесам. В отличие от Геракла он обладал речью и мог это сделать.
В наши дни мы принимаем как должное тот факт, что обладаем достаточной гибкостью ума, чтобы излагать свои мысли. Однако до изобретения языка, великого достижения той эпохи, подобная гибкость была невозможной.
Язык позволяет нам дистанцироваться от мира. Он позволяет нам отрешиться от физического окружения и разделять восприятие на фрагменты, которыми мы можем манипулировать. До некоторой степени мы можем упорядочивать собственное восприятие по своему желанию.
В этом процессе есть элемент отчуждения. Наряду с преимуществами языка он делает мир более холодным, темным и обманчивым местом. Мы уже упоминали о том, что мышление как таковое представляет собой омертвляющий процесс. Язык тоже удушает нас, притупляет остроту восприятия и делает нас менее уверенными в скитаниях по свету.
Итак, язык принес с собой новый вид осознания. Раньше народ Иова испытывал чувство предназначения, божественной цели, стоявшей за любыми событиями. Люди не задавали и не могли задавать вопросов. Теперь язык позволил Иову отступить от действительности. Он стал замечать непоследовательность и несогласованность событий. Жизнь cталa несправедливой.
Но Бог упрекнул Иова за скудость его знаний. «Где ты был, когда Я полагал основания Земли?., при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии ликовали от радости?.. Не сходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны?.. Отворялись ли для тебя врата смерти и видел ли ты врата тени смертной?.. Где путь к жилищу света и где место тьмы?.. Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на Земле?» (Иов, 38: 4, 7, 16, 17, 19, 33).
Иова спасло ощущение, которое все мы испытываем, когда пробуждаемся от чудесного сна и пытаемся вернуть его, но не можем это сделать. Он сознавал, что спектр человеческого восприятия во многом ограничен. «О, если бы я был как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня; когда светильник Его светил над головой моею и я при свете Его ходил среди тьмы» (Иов, 29: 2–3).
Разумеется, Иов имел в виду «лампу Осириса».
В наши дни слово «апокрифический» имеет уничижительные ассоциации, но на самом деле оно означает «скрытый» или «эзотерический». В апокрифическом «завете Иова» он был вознагражден за память об утраченном знании. Сыновья и дочери Иова были возвращены ему, и он получил три золотых пояса. Один пояс наделял его способностью понимать язык ангелов, второй — тайны творения, а третий — язык херувимов.
Музыка, математика и язык появились в эпоху героев, как и астрономия — еще одно достижение, приписываемое Еноху. Первые каменные круги не только обозначали иерархии божеств и ангелов, но и положение звезд и планет.
Теперь впервые появилась возможность определять даты великих событий в тайной истории мира.
Между львиными лапами Сфинкса в Гизе, который смотрит на восток, находится большой камень с высеченной надписью «Это прекрасное место Первого Времени».
Таинственное «Первое Время», или Zep Tepi, для древних египтян было аллюзией начала времен. В их мифологии оно было ознаменовано появлением из вод первозданного кургана, на который спустился Феникс, или птица Бенну.
Роберт Бьювэл, специалист по реконструкции астрономических событий, смог определить дату «Первого Времени». Согласно египетской мифологии, Феникс, или птица Бенну, является символом сотического цикла продолжительностью 1465 лет (это время синхронизации 365-дневного египетского календаря с началом годового цикла, совпадающим с гелиакическим восходом Сириуса). Синхронизация этих двух циклов, годового и сотического, происходила в 11 451, 10 081, 7160, 4241 и 2781 г. до н. э. Бьювэл сразу же обратил внимание, что эти даты совпадают с началом некоторых грандиозных строительных
