дверь, но гневный возглас Стивена девятилетней давности все еще звучал в ее ушах.
Джулия тряхнула головой и отважилась снова взглянуть на стоящего в противоположном конце холла Стивена. Интересно, сколько прошло времени, пока мы смотрели друг на друга, мыслями унесясь в прошлое, размышляла Джулия. Покосившись на остальных членов семьи, она поняла, что никто ничего не заметил.
Джулия окончательно пришла в себя и принялась расстегивать пуговицы своего длинного, до щиколоток, пальто из верблюжьей шерсти.
Пальцы ее дрожали, совсем как в тот вечер, когда она возилась с пуговицами на рубашке Стивена. Воспоминания подступили вновь, безжалостно заставляя ее в полной мере прочувствовать свою беззащитность и уязвимость.
Неожиданно кто-то коснулся ее плеча, потом еще раз. Даже через девять лет Джулия узнала эти прикосновения, и ее бросило в дрожь.
— Еще не зажили раны, да? — тихо спросил Стивен.
Джулия замерла. Внешне она сохранила холодность, но внутри уже разливалось предательское тепло. Ее неодолимо тянуло броситься в объятия Стивена, но она взяла себя в руки и отрицательно покачала головой.
— Врушка, — хриплым шепотом констатировал он. — Я же вижу, по лицу прочел. Ты только что вновь пережила события того вечера. Как и я. — Он горько усмехнулся. — Ты все еще страдаешь от стыда и унижения, что тебя застукали с мужчиной да еще в самый интимный момент.
Джулия отшатнулась, словно от удара, и закрыла глаза, пытаясь удержать слезы. В полуобморочном состоянии она позволила снять с себя тяжелое пальто, но по-прежнему ощущала на плечах груз позорных воспоминаний.
— Оно и неудивительно, — пробормотал Стивен, как-то обреченно вздохнув, и повернулся к шкафу с одеждой. — Сцена была не из приятных. Надо же, девять лет прошло, а помню, как вчера.
Джулия готова была подписаться под каждым словом.
— Закройте дверь, черт подери, — придушенно рявкнул Стивен и потянулся за валяющейся на полу одеждой. — Прости, но мне придется встать, — шепнул он, отодвигаясь.
Не зная, куда деваться от стыда, Джулия могла лишь неотрывно смотреть на него умоляющими глазами. Не обращая внимания на гомон, доносившийся из коридора, Стивен встал и неторопливо прикрыл обнаженные ноги Джулии длинной бархатной юбкой. Когда нижняя часть ее тела была благопристойно прикрыта, он натянул брюки и повернулся лицом к осуждающим взглядам.
— Стив, как ты мог! — гневным шепотом выговаривала ему Хилда. — Твоя сестра!
— Она мне не сестра, — выпалил в ответ Стивен.
— Да, она моя дочь. — Саймон захлебывался от возмущения, лицо его покраснело от гнева и пошло пятнами. — Я любил тебя как сына, доверял тебе… — По его пылающим щекам покатились слезы. — А ты предал меня, мою любовь, мое доверие, посягнув на мою дочь.
— Нет!
Вопль Джулии остался незамеченным, резкий голос Стивена заглушил его.
— Я просил вас закрыть дверь. — Он стоял, чуть наклонившись вперед, высокий, напряженный, словно готовясь к бою или настоящей войне. — Нам не нужны зрители.
— Какая теперь разница? — выпалил в ответ Саймон, теряя от безмерной боли и потрясения деликатность и выдержку. — Все видели, до чего ты дошел. Развратник! — Тем не менее, Саймон проворно захлопнул дверь перед носом Хилари.
На какое-то мгновение унижение Джулии отступило на второй план перед радостью созерцания расстроенной физиономии соперницы.
— Саймон, не надо! Не надо, прошу тебя! — Крик Хилды многократно усилил ужас Джулии, потрясенной видом отцовских слез и горя.
— Я не развратник, — не сказал — выплюнул сквозь зубы Стивен. — И Джулия чиста.
— Благодарение Богу и нашему вмешательству, — парировал Саймон, глядя на пасынка с крайним отвращением. — Твоя совесть здесь ни при чем.
Джулия рывком приподнялась и села, не в силах больше всего этого выносить.
— Папа, я не меньше…
— Джулия, помолчи! Я сам все улажу, — грубо приказал Стивен.
— Ты уладишь? Уладишь? — заорал Саймон, трясясь от ярости. — Ну, нет! Я хочу, чтобы ты убрался вон из моего дома сию же секунду, и не желаю больше видеть твою блудливую физиономию.
— Папа!
— Саймон! — заплакала Хилда, заглушая протестующий крик Джулии. Кинувшись к мужу, она вцепилась в его руку. — Дорогой, ты не мог такого сказать!
— Да! Да! Да! Именно это я и сказал! — ревел Саймон. — Пусть катится ко всем чертям! Чтоб ноги его в моем доме не было! — Его глаза ненавидяще буравили пасынка. — И более того, если б у меня хватило духу, я бы взял ружье и избавил мир от твоего развратного сынка!
— Боже мой! Боже мой, не надо! — душераздирающе всхлипывала Хилда.
Это я виновата. Виновата во всем, корила себя Джулия, зачем я отправилась искать Стивена!
— Не торопитесь прогонять меня ко всем чертям, — сказал Стивен, глядя отчиму прямо в глаза. — Я женюсь на Джулии.
В кабинете наступила звенящая тишина.
Джулии хотелось умереть, ибо это был единственный способ избавиться от невыносимой боли, обиды и унижения.
— Вот видишь, Сай? — воскликнула Хилда, хватаясь за слова сына как за соломинку. — Стивен порядочный человек и все исправит!
Но муж безжалостно растоптал ее слабую надежду.
— Скорее я увижу его мертвым, чем женатым на моей дочери. Нет тебе больше доверия, Стивен Харнер. Ни доверия, ни любви — ничего. Ты для меня умер. Хочу, чтобы духу твоего тут не было. Сию же минуту.
Стивен выслушал эту тираду внешне спокойно, потом улыбнулся — жесткой, циничной улыбкой человека, пошедшего ва-банк, но потерпевшего поражение.
— Как угодно. Мама, я позвоню тебе через несколько дней. — Стивен всем своим видом давал понять, что не желает оставаться в этом доме, и, двинувшись вон из кабинета, задержался лишь на секунду — поцеловал Джулию в мокрую от слез щеку. Когда он распахнул дверь и увидел отпрянувших родственников и гостей, то вновь цинично улыбнулся.
— И счастливого вам всем Рождества, — сардонически восклицал он, прокладывая себе путь.
— Стив! — окликнула его Хилари. — Подожди, я иду с тобой.
— Не думаю, чтобы тебе понравилось там, куда я направляюсь, — на ходу бросил он через плечо.
— А куда ты? — не отставала Хилари.
— К черту. — Стивен коротко, хрипло хохотнул.
Обостренный слух Джулии уловил в этом смешке безысходность, и девушка сжалась в комочек.
Изгнание. Стивен изгнан из дома, который он столько лет считал своим. Это я довела его до беды, думала Джулия. Это я решила изображать из себя роковую женщину. Это я намеренно искушала Стивена, не думая, что играю с огнем. И доигралась.
Сердце превратилось в большую кровоточащую рану. Возможно, со временем она и зарубцуется, но чутье подсказывало Джулии, что от шрамов ей не избавиться до последнего своего вздоха.
Джулия чувствовала себя опустошенной, и пустота эта разрасталась с каждым мгновением. Стивен говорил что-то о ранах? Девушка проглотила нервный смешок. Душевные раны? Она может в один миг накатать диссертацию на эту тему.
Черт подери, это несправедливо. Потребовалось почти девять лет, чтобы залечить душевные раны — и вот швы расходятся один за другим.
