одна другая женщина в мире, — его голубые глаза голодно сверкнули вожделением. Смуглый, с выгоревшими на солнце волосами, он словно только что сошел с корабля. Взяв молодую женщину за руку, он завел ее под сень рододендронов.
— Не я тебя сюда затащила, глупыш. Джон сам предложил, — с подчеркнутым усилием она высвободила руку. — К тому же ты переборщил с этой выдумкой про танцы.
— Но ты же не стала возражать, хотя могла, — сказал он живо. — О, ты чудо, ты прелесть! — и он вдруг страстно поцеловал ее. Она пыталась сопротивляться, но сдалась слишком легко, что не укрылось от внимания Мортимера.
— Гарри, ты болван — воскликнула она, тяжело дыша, когда он отпустил ее. — Как ты смеешь?! Ведь Джон твой друг. И ты должен понять, что здесь это небезопасно, — она огляделась по сторонам, глаза сияли счастьем, щеки раскраснелись. В этот момент она полностью себя раскрыла — молодая, красивая, похотливая самка, чуждая всяких идеалов, думающая только о себе и своих страстишках.
— К счастью, — сказала она, — Джон слишком слеп и доверчив, чтобы что-то заподозрить.
Молодой человек рассмеялся, с восхищением глядя на нее.
— Что дурного в поцелуе? — сказал он. — Для мужа ты дитя, он вообще не видит в тебе женщину. Да и голова у него забита лишь пароходами, грузами и сургучными печатями, — так он ее успокаивал, интуитивно чувствуя, что не надо пока к ней больше прикасаться. — Он ничего вокруг себя не замечает. Даже в десяти ядрах…
В двадцати ярдах от них загремел бас, заставивший Мортимера замолчать. Джон Бэрли вышел из-за угла дома, пересек лужайку и подошел к ним. — Шофер внес багаж в комнату на втором этаже и уехал в гостиницу, — сообщил он. — Пойдемте, прогуляемся по саду, а за пять минут до заката вернемся в дом и поужинаем, — он рассмеялся. — Условия нужно соблюсти до последней буквы, не так ли, Нэнси? От наступления темноты до первых проблесков зари. Идем, Мортимер, — он взял молодого человека под руку, — последний глоток воздуха, прежде чем мы окажемся в доме и повесимся рядом друг с другом на крюках в комнате экономки! — другую руку он протянул жене.
— Боже, Джон, что ты городишь — испуганно воскликнула она. — Мне это не по душе. Уже сгущаются сумерки.
Она зябко поежилась, но губки поджала так, что получилось это немного кокетливо, хотя и фальшиво. Он сразу же с силой привлек ее к себе, извинился и поцеловал туда же, куда ее поцеловал Мортимер две минуты назад. Мортимер молча наблюдал эту сцену.
— Не волнуйся, вдвоем мы сумеем позаботиться о тебе, — сказал Джон Бэрли. Через его широкую спину парочка обменялась быстрыми, но многозначительными взглядами, потому что обоим почудился в его тоне намек на иронию.
Вдруг он не так слеп, как они думают? «Все обошлось, — прочитал он в ее взгляде, — но в следующий раз будь осторожнее».
Оставалось еще несколько минут до того, как огромный огненный шар пропадет за поросшими лесом холмами, и наша троица, лениво переговариваясь, немного побродила между кустами роз. Вечер выдался превосходный — ясный, теплый, насыщенный ароматами. Когда они пересекали лужайку, гигантские безголовые тени двигались впереди, противоположная сторона дома уже начала погружаться во тьму. В воздухе промелькнула пара летучих мышей, над азалиями и рододендронами мельтешили мотыльки. Разговор вертелся по преимуществу вокруг проблемы превращения усадьбы в санаторий: во что это обойдется, сколько понадобится персонала и так далее.
— Все! — сказал вдруг Джон Бэр ли, прерывая беседу и резко поворачиваясь в сторону дома. — Нам необходимо войти в дом до того, как закатится солнце. Условия должны быть соблюдены в точности, — повторил он. К любому делу этот человек привык относиться серьезно, раз уж он брался за него.
И вот это странное трио вошло в дом и поднялось на второй этаж. Уже в холле было достаточно темно, чтобы нельзя было обойтись без электричества. Шли они осторожно, включая один светильник за другим. Дом встретил их сыростью и прохладой
— Как в заброшенном музее, — заметил Мортимер. — И даже запах такой же.
Они осмотрелись и принюхались.
— Здесь пахнет человечиной, приправленной цементом и известкой, — сказал хозяин дома. Все трое рассмеялись, а миссис Бэрли тут же пожалела, что они не срезали букет роз, чтобы поставить в комнате. На лестнице первым оказался ее муж, Мортимер следовал за ним.
— Я не хочу идти последней. Дайте-ка, я пойду между вами, — после чего молодой моряк взял ее за руку и, помогая подняться, едва заметно пожал ее.
— Должна быть фигура, помните, — поспешно сказала она, чтобы отвлечь внимание мужа. — Согласно легенде, мы должны увидеть фигуру человека, — она схватилась за руку мужа, снова не очень натурально изобразив испуг.
— Вот и хорошо, увидим, так увидим, — сказал он равнодушно.
— А я очень надеюсь, что нет, — сказала она с ударением. — Она появляется как раз перед тем, как что-то должно произойти.
Муж ничего на это не ответил, а Мортимер легкомысленно сказал, что будет жаль, если они приехали напрасно.
— Хотя нас здесь трое, и вряд ли с нами может что-нибудь случиться, — добавил он, когда они вошли, наконец, в большую комнату, где очень кстати стоял забытый обойщиками грубый деревянный стол. Миссис Бэрли, поглощенная своими мыслями, принялась распаковывать провизию и вино. Джон Бэрли подошел к окну. Он казался неспокойным.
— Стало быть, здесь… — хрипотца в его голосе насторожила Нэнси, — здесь один из нас…
— Джон! — одернула она его сердито. — Я уже не в первый раз прошу тебя… Теперь в ее голосе появился подлинный страх. Видимо, и на нее начала теперь действовать угрюмая атмосфера дома. На залитой солнцем лужайке ей было спокойно, но с наступлением ночи она ощутила, как сгущаются зловещие тени и царство тьмы вступаете свои права. Сам дом, казалось, вслушивался в гнетущую тишину.
— Ей-богу, милая, забылся, — сказал он с искренним раскаянием и подсел к ней. — Я все-таки никак не могу отнестись к этому серьезно. Мне совершенно непонятно, как может человек…
— Зачем вообще трогать эту тему? — голос ее сорвался, хотя говорила она очень тихо. — В конце концов, никто не совершает самоубийства без особой на то причины.
— Нам не дано знать всего в нашем мире, не так ли? — вставил реплику Мортимер, неуклюже пытаясь поддержать ее. — Я, к примеру, знаю только, что умираю с голоду, а телятина и ветчина передо мной выглядят невероятно аппетитно, — и он энергично заработал ножом и вилкой. Под столом он слегка наступил на носок туфли Нэнси и, почти не сводя с нее глаз, беспрерывно подкладывал ей кусочки еды.
— Не дано, — согласился Джон Бэрли. — Здесь вы правы.
Нэнси слегка толкнула Мортимера ногой под столом и одновременно метнула в него предостерегающий взгляд, пока муж, запрокинув голову, опустошал свой бокал. Поверх края бокала он смотрел прямо на них, но, как казалось, ничего не замечал. Потом Бэрли закурил сигару, а молодежь — сигареты.
— Расскажи нам, Нэнси, что же это за фигура такая? — попросил Джон. — Надеюсь, это не запретная тема? А для меня это новость. Я ничего о привидении не слышал.
Она охотно откликнулась на его просьбу, отодвинув свое кресло в сторону, подальше от ищущей контакта ноги Мортимера.
— Мне, правда, мало что известно самой, — призналась она для начала. — Только то, что писали газеты. Это призрак мужчины… И он меняется.
— Что значит меняется? — спросил муж. — Меняет одежду?
Миссис Бэрли рассмеялась, словно радуясь, что у нее появился хоть какой-то повод для смеха.
— Нет. Если верить легенде, он является каждый раз в обличии того человека… Ну, то есть мужчина, который должен умереть, видит самого себя.
— Каждый раз несчастный встречает своего двойника, — пришел ей на помощь Мортимер и на этот раз уместно. — А потом — в петлю.
Миссис Бэрли дала потом пространное объяснение этому явлению на вполне научном жаргоне, чем привела в окончательный восторг моряка, во взгляде которого сквозило неприкрытое восхищение. Что
