– Мне сейчас неудобно говорить.
– А, понимаю. Матушка торчит рядом. Я догадался. Она с тобой в телефонной будке. Расплющивает тебя по стеклу? Так?
– Я не могу сейчас с тобой разговаривать. Ты придешь домой к обеду?
– Скорее всего нет, мой бесценный ангел.
– Тогда, может, к ужину? Когда меня нет, ты питаешься нерегулярно. Мы сейчас выезжаем, а часам к Двум уже будем дома.
– Спасибо тебе за все, дорогая. Но, видишь ли, сегодня мне необходимо слегка подбодрить отца Дайера.
– А что случилось?
– Из года в год именно в этот день он чувствует тоску и одиночество.
– Ax да, ведь это сегодня.
– Именно сегодня.
– Я совсем выпустила из головы.
Через кабинет Киндермана протащили задержанного. Он изо всех сил упирался и осыпал полицейских ругательствами.
– Я ничего не делал! Отпустите меня, идиоты вонючие!
– Что там происходит? – забеспокоилась супруга Киндермана.
– Да тут какие-то неевреи, только и всего. Не обращай внимания. – Дверь КПЗ, расположенной сразу же за проходным кабинетом Киндермана, захлопнулась. – Я свожу Дайера в кино. А потом мы покалякаем на этот счет. Ему понравится.
– Ну ладно. Я приготовлю тебе обед и поставлю в духовку. Так что, если все-таки надумаешь, тебе останется его только разогреть.
– Ты – просто само очарование. Да, кстати, сегодня вечером запри, пожалуйста, все окна.
– А зачем?
– Мне так будет спокойней. Ну, моя крошка, крепко тебя целую и обнимаю.
– И я тебя тоже.
– Да, пожалуйста, не забудь про карпа, ладно? Меня никак не тянет домой, покуда я знаю, что он до сих пор там.
– Билл!
– Пока, дорогая!
– До встречи.
Киндерман положил трубку и встал. Аткинс изумленно уставился на него.
– Этот карп тебя не касается, – буркнул Киндерман. – И вообще, лучше обрати свой пыл на наше Датское королевство, где что-то неладно. – Он подошел к двери. – У тебя куча работы, так что займись-ка делами. Что касается меня, то с двух до полчетвертого я в кинотеатре «Байограф». После этого ищи меня либо в ресторанчике «Клайд», либо здесь же, в кабинете. Если к этому времени у ребят из лаборатории что-нибудь прояснится, дай мне сразу же знать. Усек? Немедленно свяжись со мной по рации. Ну, до свидания высокородный лорд. Развлекайся и отдыхай на роскошной яхточке. Да смотри, чтобы она не дала течь.
С этими словами он вышел из кабинета. Аткинс видел, как Киндерман продирается сквозь толпу полицейских и отмахивается от них, словно от нищих на улицах Бомбея. Вот он пробрался к лестнице и скрылся из виду. Аткинс словно сразу же осиротел...
Он поднялся со своего стула и приблизился к окну. Сержант любовался белоснежными мраморными творениями рук человеческих. Памятники купались в солнечном сиянии. Аткинс прислушался к уличному гулу. На душе у него кошки скребли. Будто какая-то недобрая мгла сгущалась внутри него, и он, не понимая ее истоков, тем не менее ощущал всю ее тяжесть. Что же это такое? Ведь и Киндерман чувствовал то же самое. И не мог объяснить.
Аткинс попытался стряхнуть с себя наваждение. Он верил в людей, в их природу и жалел всех подряд: Внезапно ощутив надежду, он отвернулся, наконец, от окна и пошел работать.
Глава вторая
Джозеф Дайер, иезуит сорока пяти лет, был по происхождению ирландцем. Он преподавал Закон Божий в Джорджтаунском университете. В минувшее воскресенье Дайер присутствовал на церковной службе, подкрепляя в душе веру и молясь за милосердие ко всему человечеству. После мессы он посетил иезуитское кладбище, расположенное в низине на территории университета. Там он положил букетик цветов на могилу с надписью «Дэмьен Каррас, Общество Иисуса». Затем в университетской столовой плотно позавтракал, срубав такие порции, которым позавидовал бы и сам Гаргантюа: здесь были и блинчики, и свиные отбивные, и кукурузные лепешки, и сосиски, и, конечно же, яичница с беконом. В утренней трапезе принимал участие старинный приятель Джозефа, президент университета, отец Райли.
– Джо, как это все в тебя умещается? – удивлялся тот, наблюдая, как Дайер громоздит из отбивных и блинов сэндвич невероятных размеров. Хрупкий, рыжий, весь в веснушках, иезуит поднял на Райли свои наивные голубые глаза и ровным голосом пояснил:
– Усваивается, отец мой. – Он протянул руку к кувшину с молоком и налил себе очередной стакан.
Отец Райли только покачал головой и сделал микроскопический глоточек кофе из своей крошечной чашечки. Президент отвлекся и теперь никак не мог вспомнить, о чем же он только что беседовал с Дайером. Кажется, они обсуждали поэтов-священников.
– У тебя на сегодня определенные планы, Джо? Или ты еще побудешь здесь?
– А вы что, хотите продемонстрировать мне свою коллекцию галстуков, да?
– Да, мне тут надо подготовить речь. Видимо, на следующей неделе придется кое-где выступить, так вот я хочу показать ее тебе.
Райли замолчал и, открыв рот, изумленно наблюдал, как Дайер выливает в свою тарелку целое озеро кленового сиропа.
– Да, я тут буду часов до двух, а потом пойду в кино со своим другом, лейтенантом Киндерманом. Вы его знаете.
– А, этот полицейский с печальным, как у спаниеля, взглядом?
Дайер кивнул, набивая рот блинчиками.
– Занятный малый, – одобрил президент.
– Ежегодно именно в этот день его одолевает хандра, поэтому я должен его приободрить. А он обожает ходить в кино.
– Именно сегодня?
Дайер кивнул, потому что рот его в этот момент был наполнен яичницей.
Президент задумчиво отхлебнул еще один глоточек кофе.
– А я совсем забыл.
Дайер и Киндерман встретились у кинотеатра «Байограф» на М-стрит. Они уже просмотрели добрую половину фильма «Мальтийский сокол». Но удовольствие было неожиданно прервано. Мужчина, сидевший рядом с Киндерманом, сделал несколько замечаний по ходу фильма, оценивая его достоинства, и лейтенант с ним сразу же согласился. Затем незнакомец, уставившись на экран, вдруг положил свою ладонь на ляжку Киндермана. Следователь тут же вспылил: повернувшись к извращенцу, он возмущенно зашептал: «Боже ты мой, я не верю своим глазам». И одним движением надел тому наручники. Устроив в зале небольшую возню, он выпроводил нарушителя в вестибюль и, вызвав патрульную машину, усадил в нее незадачливого любовника.
– Припугните его слегка, а потом отпустите восвояси, – тихо распорядился Киндерман.
Незнакомец высунул голову в окошко:
– Я знаком с сенатором Клюреманом! – взвизгнул он.
– Вот он расстроится-то, услышав о своем дружке в вечернем телевизионном выпуске, – отозвался следователь. И обратился к шоферу: – Давай, поехал!
Патрульная машина тронулась. Вокруг уже начали скапливаться любопытные прохожие. Киндерман поискал глазами Дайера и увидел, что тот пытается протиснуться к выходу, но собравшаяся толпа не пускает его. Дайер тоскливо озирался по сторонам и, приподняв лацканы пиджака, плотно сжимал их, пряча
