свидетельствовали дорогая одежда, полноприводная «тойота» и вполне процветающий бизнес. Благоприятное впечатление от привлекательных черт его ухоженного лица слегка нарушилось тем, что между передними верхними зубами зияла довольно внушительная щель. У Акамбе было двенадцать детей от трех жен, две из коих жили в Дуале, а третья — самая молодая — вела хозяйство в Криби. С тех пор как Монро видела его в последний раз, он явно преуспел в делах. Тогда он был молод — как и все они — и имел только одну жену, и если бы это было в его силах, то Монро стала бы второй.
Родственные и политические связи позволили ему подняться, а его компаниям набрать обороты, но Монро привел сюда бизнес, им не афишируемый.
Криби остался таким, каким она его запомнила: маленьким и ленивым, всего с несколькими улицами, как-то связывавшими его в единое целое, и непропорционально большим количеством отелей. За прошедшие годы было возведено несколько новых зданий, но в остальном ничего не изменилось и водитель без труда нашел место, описанное Монро.
Офис располагался на первом этаже трехэтажного строения с облупившейся краской на фасаде и струйкой конденсата, стекавшей на тротуар из кондиционера. Внутри было прохладно, пахло вездесущей плесенью, а линолеум, постеленный на полу, по углам слегка загибался. За металлическим, видавшим виды столом со следами явно не завершенного ремонта на деревянном стуле сидела секретарша. Перед ней стояла печатная машинка, а слева возвышалась неаккуратно сложенная стопка больших конвертов.
За девять лет, что Монро не была в Африке, она не произнесла ни единой фразы на фанге,[12] но сейчас слова сами слетали у нее с языка:
— Hakum ayen Akambe. Пожалуйста, сообщите боссу о моем визите. — Ей не требовалось ничего пояснять — ее визитной карточкой было владение местным языком. Секретарша, не скрывая удивления, поднялась и вышла в соседнюю комнату.
Оттуда тут же послышался рокот мощного баса:
— Эсса!
Бонифаций вылетел из кабинета с распростертыми объятиями и широкой улыбкой.
— Эсса! — повторил он, хлопая в ладоши. Он взял ее за плечи и, держа перед собой, внимательно разглядывал. — Кто же это еще может быть! Ну как ты? Сколько прошло лет?
— Много, — ответила Монро, улыбаясь в ответ и чувствуя, как ее охватывает жар. — Очень много.
— Пойдем выпьем кофе, — предложил Бонифаций и, отдав распоряжение секретарше, отступил в сторону, пропуская Монро в кабинет. Здесь в отличие от приемной мебель и полы были новыми, а краска — свежей. Огромный письменный стол закрывал большую часть стены. Бонифаций опустился в кресло, а Монро устроилась на диване, стоявшем перпендикулярно столу.
— Эсса! — снова воскликнул он, когда принесли кофе. — Где ты все это время скрывалась?
— За океаном. Я училась и работала.
— Понятно, — кивнул он и сложил руки на выпирающем животе. — Вернулась к своему народу. Твой отъезд вызвал большой переполох. Франсиско потратил целое состояние, пытаясь тебя отыскать. Он остановился только когда убедился, что ты жива и уехала из страны.
Она снова почувствовала угрызения совести, а в голове зазвучали голоса, настойчиво требовавшие ее внимания. Она выдержала взгляд Акамбе и, дождавшись, когда внутренние голоса немного стихнут, негромко спросила:
— Ты с ним видишься?
— Да, когда он приезжает в город. Раз в несколько месяцев.
— Значит, он не уехал из Африки.
— Все еще здесь.
Поморщившись, она сделала глоток сладкого кофе.
— И как он?
Акамбе положил еще ложку сахара в густую темную жидкость и, немного помолчав, ответил:
— Он изменился. Больше работает и больше играет, больше общается с женщинами и больше пьет. Все меньше похож на тебя и все больше — на меня. — Он рассмеялся и продолжил: — А потом он удаляется ото всех, чтобы побыть в одиночестве. Он построил себе убежище на острове неподалеку от Уреки. — Акамбе сделал паузу и положил еще ложку сахара. — Время старит душу человека. И его там никто не трогает, потому что он всем помогает. — Он помолчал. — Ты обязательно должна с ним встретиться, Эсса. Уж кто-кто, а он точно этого заслуживает.
Она пожала плечами и поставила чашку.
— Я так и сделаю, если будет время. Но я приехала по делу и очень тороплюсь. Мне нужна твоя помощь. Ты все еще мастеришь ксивы?
— Иногда — да, иногда — нет, — ответил он, качая головой в такт словам. — А что тебе нужно?
Она протянула ему фотографии на паспорт — свои и Брэдфорда.
— Мне нужно два комплекта вида на жительство.
— Это я могу устроить, — пообещал он.
— Один — для Камеруна, другой — для Экваториальной Гвинеи.
— Понятно, — ответил он, постукивая пальцами по столу. — Для Экваториальной Гвинеи потребуется больше времени. И обойдется дороже.
— Желательно с дипломатическим статусом, — добавила она и выложила на стол пару фотографий, а сверху положила свернутую в трубочку пачку купюр. — Если этого не хватит, я подкину еще, когда буду забирать документы.
Он быстро пересчитал деньги и сказал:
— Этого хватит. Где ты остановилась? Бумаги будут тебе доставлены через пять дней.
— Отель «Парфэ гарден», — ответила она и поднялась.
Акамбе поднял руку, как бы прося ее задержаться, и, преисполненный важности, объявил:
— Эсса, я подыскиваю себе новую жену.
Она невольно улыбнулась его предсказуемости и постаралась изобразить серьезность.
— Смотри, Бонифаций, поймаю тебя я когда-нибудь на слове, однако, увы, не сегодня.
В такси она не удержалась и усмехнулась. Любимая жена номер четыре!
От офиса Акамбе она велела водителю ехать в южном направлении. Через какое-то время они свернули на узкий грязный проселок, приведший их к скрывавшемуся за высокой густой живой изгородью домику на пляже. Монро вышла из машины и постояла перед палисадником, отделявшим ее старую жизнь от нынешней. Голоса из прошлого усилились и теперь звучали в унисон, но ей все-таки удалось, заставив их умолкнуть, справиться с искушением позвонить в калитку. Монро вернулась к машине, и они взяли курс на Дуалу.
Когда Монро добралась до отеля, на улице уже стемнело. Она купила бутылку воды, подошла к номеру Брэдфорда и открыла отмычкой дверь. Сквозь занавески тускло пробивался свет фонарей, а на фоне гула кондиционера дыхание Брэдфорда казалось ровным и ритмичным. Она налила в стакан воды, опустилась на колени перед кроватью и наклонилась, чтобы поднять ему голову.
Она подложила руку ему под затылок, но тут он неожиданно перехватил ее точным и выверенным движением и, притянув к себе вплотную, прошептал:
— Еще раз так сделаешь, и, клянусь, поставлю на тебя «жучок».
Она улыбнулась, и он, чувствуя ее податливость, разжал пальцы.
Монро снова просунула руку ему под голову и, осторожно приподняв, поднесла стакан к его губам. Он жадно выпил всю воду и прикрыл глаза.
— Зачем, черт возьми, ты это сделала?
— Мне нужно было кое-что провернуть. Одной.
— В следующий раз — просто скажи. Я не стану тебе мешать.
— Хорошо, — согласилась она. — Скажу.
Она встала и направилась к двери.
— Увидимся утром, — прошептала она. Щелчок замка закрывшейся за ней двери снова разбудил притихшие было голоса.
